О Феликсе Дзержинском

Штаты отдела были определены Дзержинским, согласно моей просьбе, в восемь человек. Спустя две недели после подписания приказа об организации отдела комиссия по сокращению штатов ВСНХ сокращает персонал только что утвержденного отдела до трех человек. И оказалось, вовсе не так легко исправить это внезапное сокращение. Помню, как я, узнав о сокращении штатов, в очень удрученном состоянии пришел в отдел, чтобы посоветоваться с только что приглашенными и теперь подлежащими сокращению работниками о дальнейших шагах. Те мне передали письмо от Дзержинского. Оказывается, Феликс Эдмундович, узнав о сокращении штатов, немедленно написал мне по этому поводу. Вот его письмо:

«Тов. Таненбауму, копия тов. Ломову. По целому сложному ряду соображений я не могу возражать против произведенной хирургии. Ошибки ее в отношении вашего отдела могут быть исправлены следующим образом. Или: 1) путем перераспределения штатов внутри ГЭУ,97 что требует согласия и решения т. Ломова и коллегии ГЭУ, на что, я надеюсь, т. Ломов частично в отношении 2–3 лиц согласится; или во 2) путем соглашения с отдельными трестами, которые бы взяли на себя, по вашему договору с ними, частично расходы по расширению отдела за их счет. Это дало бы вам усиление связи с трестами, что обеспечило бы успех вашему большому делу. Я воздерживаюсь от того, чтобы путем приказа исправить ошибку, ибо такой приказ принес бы больше вреда нам, создав впечатление, что вношу систему протекционизма. Путь, мной указанный, — более длинный и тяжелый, но он более гарантирует успех делу, которое имеет огромное будущее.

С ком. приветом Ф. Дзержинский».

В этом письме обращает на себя внимание несколько моментов. Во-первых, твердое убеждение Дзержинского в огромном будущем дела, которое позднее (в 1926 году) было названо нами теплофикацией и которое получило теперь всеобщее признание. Во-вторых, письмо показывает, насколько была тогда крепка стена враждебных нам специалистов в ВСНХ СССР. Когда еще не было сотен тысяч наших советских специалистов, нельзя было не учитывать настроений этих враждебных нам специалистов.

Поэтому Феликс Эдмундович не считал возможным пойти здесь напролом, рекомендовал обходный путь, сигнализируя одновременно посылкой копии своего письма Ломову через весь аппарат ГЭУ о том, что он собирается твердо драться за социалистическую энергетику.

Помню беседу с Дзержинским после получения его письма. Я в недоумении спросил:

— Как мне получить от трестов необходимые средства?

— Не беспокойтесь, — сказал, улыбаясь, Дзержинский, — обратитесь к Килевицу, там средства получите.

Килевиц был тогда председателем Всесоюзного текстильного синдиката, который находился в здании на Варварке № 9.

Я подготовил для Килевица большой фактический материал, желая обстоятельно обосновать необходимость получения денег. К моему большому удивлению, наш разговор значительно упростился. Едва увидев меня, Килевиц сказал:

— Значит, вам нужно десять тысяч рублей? Я переведу вам эти деньги на текущий счет ВСНХ.

Нетрудно догадаться, кто информировал Килевица о необходимости дотации!

Десять тысяч рублей в то время были целым состоянием. Мой заместитель инженер Краснопольский (теперь профессор) получал оклад в 180 рублей, другие инженеры отдела получали от 100 до 150 рублей в месяц. На 10 тысяч рублей отдел рационализации теплового и силового хозяйства прожил свыше года. Когда в 1925 году штат отдела был увеличен, средства Текстильного синдиката все еще не были исчерпаны.

В мае 1924 года я составил тезисы о реконструкции энергохозяйства промышленности СССР.

Тезисы я передал Дзержинскому, который, учитывая их важность и новизну, решил согласовать их с Г. М. Кржижановским, руководившим в то время работой Госплана СССР. Глеб Максимилианович назначил мне свидание у себя на квартире. Приняв меня весьма сердечно, Кржижановский ознакомился с тезисами и написал на них следующую резолюцию: