О.Генри: Две жизни Уильяма Сидни Портера

Хотя О. Генри явно не принадлежал к числу тех литераторов, которые (как, например, Джек Лондон или другой его весьма удачливый современник и коллега P. X. Дэвис) стремились выжать из издателей по максимуму, тем не менее финансовая составляющая волновала, конечно, и его. Но это было волнение особого рода. Он никогда не прилагал целенаправленных усилий к увеличению гонораров: на протяжении почти всего нью-йоркского периода за рассказы ему платили почти всегда одинаково: те, кто его в свое время «открывал» («Энслиз», «Уорлд» и др.), по 100, реже по 150 и совсем редко — по 200 долларов за новеллу (и то в основном в последние два-три года его жизни). Впрочем, речь идет о суммах, прописанных в договорах, которые — как по срокам сдачи текстов, так и по величине их — он обычно нарушал. Поэтому об истинных величинах авторских вознаграждений О. Генри на самом деле мы можем судить лишь косвенно. Особенно когда речь идет о позднем периоде. Может быть, он и хотел, чтобы ему платили больше… Да вот ведь незадача: он постоянно находился в тисках контрактов, взятых на себя обязательств и… невыполненных обещаний. Сохранилось большое количество разнообразных писем и записок, при помощи которых в нью-йоркские годы писатель общался с редакторами и сотрудниками журналов, где публиковались его новеллы. Но ошибется тот, кто подумает, что они были заполнены суждениями о литературе. В этом смысле О. Генри мало отличался от коллег по цеху: знак доллара и просьбы о дополнительных авансах в счет будущих текстов встречаются в них куда чаще, чем названия новелл или имена их героев. Немало в них и уверений поторопиться, постараться успеть закончить обещанное (чаще всего давно оплаченное).

Как свидетельствуют исследователи творчества писателя, начиная примерно уже с 1904 года и до конца своих дней наш герой постоянно был должен какой-нибудь текст — то тому, то другому журналу, а то и нескольким одновременно[292]. И положение это год от года усугублялось.

Александр Блэк, выпускающий редактор «Санди уорлд», вспоминал, как в 1905–1907 годах каждую свою неделю, почти как правило, начинал с посылки курьера к О. Генри с требованием предоставить очередной текст или хотя бы синопсис новеллы, которая должна быть опубликована в очередном субботнем номере (необходимо было заказывать рисунок художнику — каждая новелла О. Генри обязательно сопровождалась иллюстрацией). И хотя чаще всего рассказ в последний момент всё-таки появлялся в редакции, сомнения в том, что текст будет представлен, оставались до последней минуты.

В 1907 году произошло важное событие: у писателя появился литературный агент. Звали его Сет Мойл. В 1914 году, через четыре года после смерти своего подопечного и друга (хотя их связывали деловые отношения, но назвать его по-другому мы не можем — рядом с О. Генри могли находиться только по-настоящему расположенные к нему люди), он написал и опубликовал небольшую книжицу с незамысловатым названием «Мой друг О. Генри». С точки зрения обстоятельств личной и творческой жизни писателя книжка эта малоинформативная, но литературно-финансовую сторону существования приоткрывает (ведь Мойл всем этим и занимался — гонорарами, договорами, публикациями и т. п.). Вот из нее и можно узнать о том, сколько получал «его автор». Мы не знаем, при каких обстоятельствах Мойл появился рядом с О. Генри, кто их познакомил и почему именно этот человек стал его литературным агентом (в книге об этом не говорится). Ясно одно: жаль, что Сет Мойл оказался рядом с писателем только в 1907 году. Очевидно, что с его появлением финансы нашего героя приобрели некоторую прозрачность, да и за приличные ставки гонораров агент все-таки боролся. Прежние контракты (например, с «Санди уорлд» — по 100 долларов за рассказ) он пересмотреть не мог (да и едва ли О. Генри это ему позволил бы), но что касается новых — они заключались на иных условиях. Впрочем, как замечает Мойл, его подопечный был трудно управляем. С большой неохотой брал на себя новые обязательства (даже если они сулили изрядные деньги), отказывался от выгодных предложений, если те по какой-то причине ему не нравились или просто не хотел себя связывать.