О геополитике: работы разных лет

Какую охранную роль сыграли в локальной политической жизни Италии, как и Испании, маки, под покровом которых был рожден Наполеон спасавшейся от опасности матерью; как трудно было преодолеть войну в зарослях и изгородях Вандеи, Тироля, Швейцарии по сравнению с Гельвецией, Бельгией и Северной Францией, Трансваалем и Оранжевой республикой; как вдвойне опасна война в субтропиках, где они, например в Юго-Восточной Азии, в определенной мере благоприятствовали сопротивлению, и лишь ослабление центральной власти в Китае сделало возможным колониальный успех французов, которым он противостоял в предполье аннамо-китайской границы? Сколь бессильной оказывалась неоднократно тактика регулярной армии в Соединенных Штатах в противостоянии войне кустарников и изгородей, в благоприятствуемой растительным покровом предполий лесов малой войне, так что в конечном счете в Индии, Северной Америке, Испании всемирно-исторические решения свелись к непреодолимости границ растений всеми средствами ведения войны и транспортной техники.

В Центральной Европе общей картине как естественного, так и измененного культурой ландшафта чуждо одно явление, которое поэтому заслуживает особого упоминания здесь, — это высокорасположенный, обсаженный водоток. В других культурных ландшафтах Земли, в Ломбардии (решение Мадженты, пожалуй, зависело от этого, как и некоторые наполеоновские битвы!), Китае, Индии и Японии водоток имел абсолютно решающее значение для ценности внутренней границы разделенных ландшафтов, естественно, и при отмене внутренних границ действительным или условным состоянием войны. На дважды предпринимавшийся японцами поход в Корею и Юго-Восточную Маньчжурию влияло, например, вплоть до повторения форм отдельных операций, даже тактики (Ялу!), своеобразие высокорасположенных водотоков между обсаженными растениями дамбами; для японцев это своеобразие было чем-то естественным, тогда как для русских — почти чуждым: отсюда различная сноровка при их преодолении. [с.176]

Одно абсолютно примечательное явление мы обнаруживаем при защите границы Сингальского государства на Цейлоне против вторжения дравидов и тамилов из Индии. Там шла речь о высокоразвитой области культуры с высокоразвитыми ирригационными сооружениями, с одной стороны, и неслыханным буйным растительным миром как следствием обильных осадков — с другой. Мы видим планомерное перемещение джунглей вперед-назад как подвижную границу обороны уже не способной к сопротивлению высокой культуры, совершенно аналогично тому, как мы обнаруживаем применение Римской империей лесозащитных границ и пояса болот.

В связи с этим явлением следовало бы подумать о дальнейшем обогащении растительной защиты малых и межевых границ, на основе которых часто (также по Пенку) складываются более крупные и значимые границы. Обсаженные растениями плотина, шоссе, заросли кустарника, искусственная живая изгородь в любой форме выделяются в очертании культурного ландшафта как разделительные линии: например, укрывающие от мистраля, столь примечательные ряды кипарисов в Провансе, тополя Ломбардии и Венеции, обозначившие, между прочим, путь наполеоновской армии и выделявшиеся на фоне ландшафта, плантации масличных и плодовых деревьев. В военной истории известны также ряды туй Коломба у Меца; мешавшие атакам насаждения плодовых деревьев Вёрта и Мадженты; кактусы Мексики, которые болезненно почувствовали северные непрошеные юсти при первом походе североамериканцев против Латинской Америки, колючие изгороди и кустарник, с помощью которых австралиец, марокканец и южноафриканец весьма эффективно защищают границы полей, угодий и дорог. Живая изгородь британско-французского ландшафта каналов по обе стороны — во французском департаменте Норд и в британском Кенте — тоже пограничная форма, весьма затрудняющая обзор и движение, даже столь ухоженному культурному ландшафту дает первоначальный импульс, но наверняка и более надежную защиту, испытанную способность — и это подтвердит любой, познавший на военном опыте различие между маневренными битвами в департаменте Норд с живыми изгородями или в обширных распаханных пространствах Пикардии.

Наблюдения на сей счет поэтому ценны, ибо отдельные народы уже в мирное время благоразумно, в меру возможностей предусмотрели эту защиту, создавая, как французы, многолетним трудом свои дороги и ведомства по управлению речными коммуникациями, включая взращенное уже Наполеоном I действенное управление. А иные народы — как мы — признали значение такой “коррекции счастья” лишь в войне, когда они под впечатлением жестоких потерь в пограничной борьбе позднее [с.177] и мучительнее осознали, как важны помощь естественной и искусственной маскировки, искусство камуфляжа.