О геополитике: работы разных лет

Освоение русскими северного побережья Тихого океана и их вытеснение островными державами

Возьмем лишь различное отношение романских народов, германцев, славян к лесу, а среди славян — обитателя северных подзольных земель в редколесье, затем в тайге и южного, обосновавшегося в степях и саваннах жителя черноземья — великоросса и украинца! Истинный житель леса охотно укрывается в нем, тянется туда, соответственно размещая свои поселения. Еще и сегодня мы видим это в растянувшихся в длину с зарослями деревьев селениях. Землепашец и животновод, напротив, предпочитают плоскогорья, пояс саванн, корчуют лес, используя его как “пустынный пояс”, как анэйкуменную защиту. Итальянец видит защиту прежде всего в примыкающих Альпах, фирновых полях, через которые германец, пася скот и создавая право выпаса по ту сторону перевалов, перегоняет стада через седловину горы, тогда как для индийца снеговой покров Гималаев — граница непригодного для жилья, обитель страшных богов, а для тибетца высокогорные северные долины — место постоянного жительства.

К относительному значению границы анэйкумены мы подходим также в противовес разделяющей силе воды во всех ее проявлениях на земной поверхности — проливов и рек, озер и морей, которые человеческими расами воспринимаются в корне различно. Для норманнов и малайцев мореплавание — нечто естественное; они воспринимают море как связующее, а горы, даже на маленьких островах, уступают “людям, живущим внутри”, названным малайцами ториадья, другим расам, сами же заселяют кайму побережья. Атолл для малайцев и полинезийцев — зона высокоактивной жизни и жизнеобеспечения, и он имеет для их пропитания гораздо большее значение, чем узкий коралловый риф с тонким слоем гумуса.

Определяющим для мировоззрения этих народов является их пантеистическое чувство единства с морем и его голубыми просторами. Море связывает такие расы, увлекает прелестью противоположного побережья; для тех, кто пробивается к морю из внутренних областей, оно становится естественной границей. Из почти 18.000 км доступного побережья, которое китайцы все еще контролировали ко времени первого открытия доступа в страну [с.63] в середине XIX в., они потеряли свыше 10.000 км береговой защитной линии и оттеснены на 7100 км современной, не чувствуя в полной мере, какая опасность заключена в этом для их жизненного пространства. Японская прибрежная империя, напротив, расширяет в то же самое время свою защитную опору на море прямо-таки невероятным развитием побережья почти до 42.000 км (не считая мандата прежней германской островной империи Южных морей). Какое различие в мнении о ценности одного и того же географического, границеобразующего явления!

Решение одной из крупнейших проблем будущего человечества, перспективы исхода борьбы между индо-тихоокеанской и атлантической культурами лежит в оценке, вытекающей из анэйкуменной разделяющей силы Тихого и Индийского океанов. Если, конечно, не будет больше недооцениваться дальнобойность артиллерии, которая определяет судьбоносное различие между атлантическими и индо-тихоокеанскими геополитическими основами развития человеческой культуры, силы и экономики, между экспансивным, эксцентричным атлантическим типом побережья и тихоокеанским с его замкнутыми, автаркичными и центростремительными процессами — как это различие обосновывает Э. Зюс — и их неизбежными антропогеографическими последствиями.

Все эти тихоокеанские культуры, как и во многом родственные им индийские — после их созревания в высокогорных проходах северо-западной границы, — выросли между защищенными океанской, полярной, пустынной и горной анэйкуменой пограничными барьерами, которые теперь разрушены и вследствие этого обусловливают любое столкновение и компромисс или разрушение неприступного. Так происходит в наиболее крупном восточноазиатском, так — в индийском культурном ареале, так случилось с центральноамериканским и южноамериканским, чьи старые носители, однако, с давних пор не целиком были побеждены атлантической культурой. Напротив, сегодня как раз наблюдаются обратные явления: в мексиканском аграрном законодательстве, в растущих новых кровопролитиях после длительного подавления индейцев (Бенито Хуарес, Порфирио Диас!), в развитии Перу, а также Боливии от атлантических представлений о существовании к более тихоокеанским, а также в чрезмерно растущих восточноазиатских расах на Гавайях, в регенерации малайско-полинезийских черт на Филиппинах, даже в Новой Зеландии и Японии. Эти возвратные процессы показывают, что их образование внутри анэйкуменной зоны защиты дает таким культурам столь стойкую силу сопротивления, что отдельные стремления к возвратным проявлениям внутри изначально образованных границ могут вновь и вновь выходить наружу. [с.64]