О геополитике: работы разных лет

Иордан — историк VI в., автор ценного сочинения “De origine actibusque Getarum”, посвященного истории готов. Готы в III-IV вв. представляли собой весьма активную историческую силу на северо-восточных рубежах Римской империи, основное звено в сложной цепи процессов, именуемых Великим переселением народов. [с.118]

Гепиды — восточногерманское племя (первоначально часть готов), развившееся в самостоятельный народ. Около 270 г. при короле Фастиде переместились к границам римской провинции Дакия. Около 400 г. были покорены гуннами. [с.118]

Северин (ум. 482), причислен к лику святых. В 454 г., уже в зрелом возрасте, пришел из Паннонии в Норик. Возглавил его оборону против германцев. Норик — область кельто-иллирийских племен, занимавшая приблизительно территорию современной Австрии, с II в. подверглась опустошительным набегам соседних племен. В VI в был занят славянами, часть его отошла к Италии. [с.118]

Тернер Уильям (1775-1851) — британский художник, один из крупнейших английских пейзажистов, великолепный акварелист, своими колористическими исканиями во многом предвосхитивший импрессионистов. Уистлер Дж. (1834-1903) — американский художник. [с.118]

Буддизм — одна из трех (наряду с христианством и исламом) мировых религий. Возникла в Древней Индии в VI-V вв. до н.э. Ламаизм — тибето-монгольская форма буддизма. [с.118]

ГЛАВА XII ИСКУССТВЕННЫЕ ГРАНИЦЫ

Возвысить полное жизни современное понимание сущности границ и привлекательное восприятие естественных и искусственных границ индивидуумами, группами, нацией в целом мы признали наиважнейшей целью в воспитании чувства границы. Достигнув этой цели, такое воспитание должно в конечном счете воплотиться в более высокое осознание принадлежности друг другу, в более сильное чувство единства жизненной формы всего народа, даже в почти телепатическую чуткость отдаленной пограничной опасности, что мы наблюдаем в Японии. Только тогда народ способен и в более высоких рамках организации части Света или человеческой общности в целом вносить свой вклад в мировую культуру как сплоченный, отграниченный природой и искусством характер, а не как шизофреническая личность, чье достижение при всей гениальности будет в конце концов развеяно ветром и сломлено целенаправленным инородным нажимом на границе.

Что такое возвышение возможно без околичностей для естественной, данной природой границы средствами географии, географии культуры или экономической географии, явствует из имеющегося у нас опыта. В отдельных, особенно характерных проявлениях — водораздел, крупная река, горы, растительный пояс и т.д. — такую возможность все еще приходится исследовать, тогда как для моря и анэйкумены она уже налицо. Труднее обстоит с вопросом относительно понятия “искусственная граница”. Может ли пройти мимо этого географ, задача которого объяснить все изначально находящиеся в пространственной связи с поверхностью Земли явления и их обратное воздействие на преобразование этой поверхности? Может ли он сказать, что их объяснение — лишь дело политики, экономической науки, наконец, таможенника или пограничного контролера? Или же он не должен все-таки пытаться на более высоком уровне, исходя из, пожалуй, единственного, действительно еще всеобщего образования нашего поколения — географического, дать объяснение, описание по крайней мере в таких минимальных пределах, когда вступают специалисты с их профессиональными разъяснениями? Это ключевой вопрос данной главы!

Естественный ландшафт и культурный ландшафт, подверженные частому распаду, кажутся вечным беспокойством, лежащим в основе проблемы учения об искусственных границах. Насколько широко, согласно Зупану, можно [с.119] обозначить искусственные границы в качестве “невидимых”? Границы, которые все же сильно разделяют как данное Землей в своем влиянии на властные, культурные, правовые жизненные формы, границы, которые при видовых и расовых различиях определенных преобладающих типов даже в переходных ландшафтах переносятся из жизни на карты, могут ли они быть объяснены по своему месторождению как разделительные зоны, которые как границы культурного круга, как искусственные географические разграничения ставят культурно-морфологические, но разрешимые картографически проблемы?