О геополитике. Работы разных лет

Такое противоречие следует, пожалуй, по праву оценивать как первое среди отдельных географических явлений, устанавливающих рубежи на лике Земли. Если мы обратимся к существу проблемы границ по водотоку, по рекам или крупным рекам, которые повсюду в мире играют такую роль, – по Рейну, Дунаю и Висле, Евфрату и Араксу, Инду и Иравади– Салуину—Меконгу, по Хуанхэ и Амуру, Лоренцо и Рио-Гранде, то оно, вероятно, заключается в том, что ставят народы и их поборники границ на первый план: разделяющую способность крупной реки или же единство жизни. Но данный вопрос намного глубже связан со складом души народа, историческим опытом расы и воздействием жизненного пространства, которое ее воспитало, чем с переменой исторического опыта и политического местожительства. Общее становление (Großwerden) в бедных или богатых водой ландшафтах, закрепление ранее испытанной силы разграничения не только самой крупной реки, но и ее речной долины, ярусных лесов, отмелей, первоначальной речной границы здесь сильно сказывается.

Все же и граница по водотоку претерпевала существенное экономико-географическое изменение. Охотник и пастух воспринимали значение водостока прежде всего как водопой со свободным доступом, земледелец, в особенности на степных окраинах, – как орошение[440]. Лишь позднее на передний план выдвинулось значение коммуникации, а в новейшее время – вопрос о получении энергии, который в одном поколении, когда связующая роль крупных рек перешла к железным дорогам, до такой степени доминирует, что прежние права плавания, прохода рыбы, лесосплава, короче говоря, вся свобода крупных рек отошли на задний план, с тем чтобы в максимальной степени выжать из них только энергию (гидростанции на Изере, энергия реки Инн, сооружения на Верхнем Рейне).

Можно пойти еще дальше, разделив реки на энергетические и транспортные. Например, Инд, Салуин и Хуанхэ следует отнести скорее к первым, Ганг, Янцзы и Иравади – скорее ко вторым. На таких крупных реках, как Рейн, принимая во внимание их политическое влияние, допустимо различать энергетические ступени от транспортных участков; перевалочные пункты между ними, как Базель, Страсбург, приобретают исключительное значение, поскольку оказывают помощь их торговой и промышленной возможности. Какие сдвиги произошли, например, на участке Базель—Мангейм! Итак, разделительная сила рек как границы претерпевает постоянную переоценку и явно в том смысле, что с прогрессирующим регулированием течения разделяющее отходит на задний план, а на передний выступает связующее единство жизни речной долины крупной реки.

Но в рамках этого всеобщего закона, который, например, в вопросе о Рейне действует в пользу немцев, а в других местах, как на Висле, создает опасность, мы, естественно, сталкиваемся – соответственно изменчивому географическому проявлению водотоков, рек, крупных рек – с множеством запутанных отдельных явлений. Мы говорим о старых и молодых реках или о крупных реках, однако понимаем, что в соответствии с этим своеобразием при создании границ они проявляют себя по-разному, образуя излучины, петли, рукава, острова с пойменным лесом, старицы, вымощенные булыжником берега, с широкими, но под воздействием культуры быстро приходящими в упадок, враждебными сношениям поясами и зонами, или углубляя рвы, овраги, крутые обрывы, при родственных геологических силах даже целые зоны ущелий[441].

Меняющийся уровень воды на отдельных реках, точно прослеживаемый, периодический (Нильские пороги), а на других стремительно меняющийся и не поддающийся учету (верхние пороги Янцзы, меридиональные русла рек)[442] с различием в уровнях от 20 до 30 м, истоки крупных рек Юго-Западной Африки, реки Оранжевой делают возможность их перехода в одном случае слишком сложной задачей, в другом – слишком строго регулируемой, почти ритуальной церемонией.

Рядом с крупными реками, развивающимися в некое подобие фабричного канала, даже рядом с самыми современными силовыми установками мы находим на одной и той же реке такие изначальные участки, как те, что на реке Инн между Розенгеймом и Крейбургом; рядом с нефтяными промыслами на берегу каёмчатой Волги, которые можно видеть во время длящейся целыми днями поездки, – ее уединенный степной бег; на Дальнем Востоке – рядом с паровым судном – охота коряков на оленей у запруды.

Если мы теперь поставим в связь ранее упомянутую различную народно-психологическую установку и изменчивое проявление водного потока в естественном и преобразованном культурой ландшафте, то нас вряд ли удивит, что в проблеме водотока в качестве разделительной линии можно найти границу как тончайшей народно-психологической, так и политико-географической «Arcana imperii»[443].