О геополитике

И все же именно во взаимосвязи паназиатской и пантихоокеанской идей еще больше, чем в связи пан-Европы с какой-нибудь другой панидеей, которая пересекается с мечтами панъевропейцев (вроде панмалайской, евразийской панславизма, великобританской, пананглосаксонской), мы наблюдаем важное, геополитически действующее различие панидей, разделяющее их на эволюционные и революционные. Очевидно эволюционные черты несут в себе, например, пантихоокеанская и в меньшей степени, в противовес ее колониально-испанскому происхождению, современная панамериканская идея, а также большинство “наднациональных” объединительных взглядов, исходящих от островных народов и островных государств. Исключение составляет вновь возродившееся вследствие гнета панмалайское движение, которое может стать эволюционным, лишь склоняясь к идее [с.258] “Великой Японии”, а революционным – обретя мощную поддержку направляемого из Москвы, а также Китая и Индии революционного паназиатского движения, питаемого антагонизмом в положении цветных и белых в мире, – т.е., например, выступающего за “пан-Африку африканцев”, против “белой Австралии”.

Антагонизмы континентальных и морских панидей и таких, которые надеются скорее посредством преобразования (метаморфоза) или скорее катастрофы (краха) достигнуть своих целей в пространстве, часто ведут к параллельным, но несовпадающим действиям. Поскольку панидеи разветвляются во многих направлениях, становится, следовательно, необходимым исследовать географическими методами отдельные из них в связи с их политическими инструментами и лозунгами, сопоставив не только во всемирном масштабе, но и в отдельных, по возможности чистых экспериментальных полях.

В качестве средства для такого исследования панидей напрашивается непосредственно вызванная ими к жизни литература, а также сочинения противоположного толка, которые каждую из них стараются тотчас же освободить от пут. Некоторые панидеи располагают сводными программами, изложенными в таких журналах, как “Pan-Europa”, или “Pacific Affaris” Пантихоокеанского союза, или “Новый Восток” (Москва), “Young Asia”, или в книгах, кои самими соответствующими движениями рассматриваются в качестве своего священного писания, например труд Н.Я. Данилевского “Россия и Европа” – “библия” панславизма или книга Б.К. Саркара “Futurism of Young Asia”. Другие же программы приходится терпеливо искать в протоколах различных конгрессов и движений.

Зачастую для превентивных мероприятий существуют ангажированные оппоненты, коим обязаны глубоким проникновением в суть пандвижений, как Лотроп Стоддард, автор книги “New world of Islam” (“Новый мир ислама”), как те представители паназиатских связностей, которым, например, панъевропейская мысль представляется попыткой колониально-империалистической перестраховки. Более редкими стали спокойные и объективные изложения, в свое время апробированные панамериканским движением (характеристика Зиверсом (1900) его важного инструмента – трансамериканской железной дороги) или Лигой Наций благодаря Говарду Эллису (1928).

Литературный уровень свидетельств, характеризующих геополитику панидей, весьма различен: от вершин мировой классической литературы вроде увещеваний Рабиндраната Тагора, который, находясь в Токио, призывал Японию не изменять [с.259] своего азиатского облика, паназиатского письма Сунь Ятсена к Инукаи 27 , книги Гриффита Тейлора “Environment and Race” (“Окружающая среда и раса”) vii до безудержного потока листков. И здесь, чтобы отделить истину от фальши – как я попытался это сделать в отношении паназиатского и пантихоокеанского движений и их физических основ viii , – требуется постоянное наблюдение за силовым полем, где опасные для жизни сверхнапряженности (Hochspannungen) иногда посылают свои разряды друг против друга в совершенно неожиданных направлениях.