О героях и могилах

Запасшись карманным фонариком, шоколадом и белой тростью – в последнюю минуту я спохватился, что она может мне пригодиться (так надевают вражескую форму, чтобы обмануть патруль), – я ждал с напряженными, как струны, нервами, когда выйдет Иглесиас с маленьким человечком. Конечно, была еще возможность того, что наборщик в силу своего испанского гонора откажется идти вместе с коротышкой и предпочтет остаться в гордом одиночестве; в этом случае возведенное мною здание рухнет, как карточный домик, и моя экипировка в виде шоколада, фонаря и белой трости неизбежно превратится в нелепое снаряжение помешанного.

Но Иглесиас вышел на улицу!

Маленький человечек оживленно говорил ему что-то, а наборщик слушал с достоинством нищего идальго, который никогда не унижался и не унизится. Двигался он неловко, белой тростью, которую ему принесли, орудовал еще робко и неумело, по временам держа ее поднятой вверх, как термос, и делая по нескольку шагов без ее помощи.

Как много еще надо ему усвоить, чтобы завершить свое обучение! Эта мысль подбодрила меня, и я пошел за ними с довольно уверенным видом.

Низенький человечек явно не подозревал о том, что я иду следом, и это также придало мне решительности – я даже проникся горделивым чувством, ибо все шло именно так, как я рассчитывал, проведя долгие годы в ожидании и предварительном изучении предмета. Не знаю, говорил ли я об этом, но после моей неудачной попытки со слепым из метро в районе Палермо я почти все свое время проводил в систематическом и подробнейшем наблюдении за видимой деятельностью всех слепых, каких встречал на улицах Буэнос-Айреса; за эти три года я накупил сотни ненужных журналов, приобретал и тут же выбрасывал дюжины пластинок для воротничков, запасся уймой карандашей и блокнотов всех размеров, посещал концерты слепых, изучил систему Брайля и проводил дни за днями в библиотеках. Само собой разумеется, подобная деятельность была чревата огромными опасностями – ведь если бы меня заподозрили, все мои планы лопнули бы, уж не говоря об угрозе для моей жизни, однако я был вынужден так поступать, и парадокс состоял в том, что это была для меня единственная возможность спасения перед лицом тех же опасностей; вроде как при обучении обезвреживанию мин, которое с риском для жизни проходят солдаты-саперы, причем в конце тренировки им приходится сталкиваться именно с теми опасностями, которых они учились избегать.

Конечно, я не был так глуп, чтобы переть на рожон, не позаботясь об элементарной предосторожности: я менял одежду, наклеивал фальшивые усы или бороду, надевал темные очки, менял голос.

Таким способом я за три года много кое-чего узнал. И благодаря всей этой кропотливой предварительной работе обрел возможность проникнуть в тайные их владения.

И тут мне пришел конец…

Ибо в эти дни, последние перед моей смертью, я уже не сомневаюсь, что участь моя была решена, возможно, еще в самом начале моих исследований, с того злополучного дня, когда я стал наблюдать за слепым в метро, катаясь взад-вперед по перегону между Пласа-де-Майо и Палермо. И порой я думаю, что, чем хитрей казался я себе, чем тщеславней гордился своим мнимым хитроумием, тем пристальней они следили за мной и тем быстрее я продвигался к своей погибели. Я даже начал теперь подозревать вдову Этчепареборда. И впрямь сколько мрачного комизма в мысли, что вся обстановка ее гостиной: все эти безделушки и огромные Бемби, фотоснимки мещанской четы на отдыхе, идиллические вышитые изречения – в конечном счете все то, над чем я высокомерно позволял себе втихомолку посмеиваться, было лишь пошлой, во вкусе черного юмора декорацией!

Правда, это только предположение, пусть и правдоподобное. Я же намерен говорить о ФАКТАХ. Итак, вернемся к событиям в их хронологическом порядке.

В дни перед выходом Иглесиаса я изучал, как в шахматной партии, все варианты, могущие возникнуть при этом его выходе, – следовало быть готовым к любому. Например, вполне могло случиться, что те люди приедут за ним в такси или в частной машине. Не мог же я терять самый блестящий шанс в моей жизни, упустив столь легко предсказуемую возможность! И я держал поблизости грузовик, который мне одолжил Р., один из моих сотрудников по изготовлению фальшивых ассигнаций. Но когда в тот день я увидел, что эмиссар, похожий на Пьера Френе, пришел пешком, я понял, что эта предосторожность была излишней. Разумеется, оставался еще вариант, что они могут взять такси уже вместе с Иглесиасом, и, хотя теперь в Буэнос-Айресе поймать такси труднее, чем встретить мамонта, я, глядя, как они выходят из пансиона, был готов и к этому варианту. Но они не задержались у подъезда, не постояли с видом людей, ожидающих такси, напротив, коротышка, даже не поглядев по сторонам, повел наборщика под руку к улице Бартоломе-Митре – было ясно, что они поедут общественным транспортом, куда бы они ни направлялись.