О Главном. IT-роман

– И насколько серьезным вы считаете это предложение, доктор? – послышался вопрос Стольского.

– Я вам скажу, что предложение – это в нашем случае очень мягкое слово. Господин, или госпожа, даже не знаю, как лучше сказать, старший лаборант поставил нам с вами ультиматум. Или мы с вашей помощью осуществляем эту попытку «двойного переноса», или он покончит с собой.

– И вы считаете серьезной его угрозу?

– Да, по-моему, он исполнит то, что говорит. Здесь сошлись сразу несколько глубоких мотиваций вместе, и они придают ему, или ей, большую духовную силу. Это не каприз, это такое ощущение необходимости жертвы.

– Вопрос к Бразильцу, – раздался неожиданно спокойный голос Иисуса. – Ты мне разрешишь посмотреть на этого человека твоими глазами?

– Конечно, Учитель.

– Позови его, пожалуйста.

Через полчаса доктор получил «добро» на начало необходимой подготовки для реализации предложения старшего лаборанта. Иисус обещал для проведения попытки «двойного переноса» приехать лично в поместье в ближайшее время, в течение одного-двух дней. Всем остальным Близнецам было дано указание также срочно приехать в лабораторию в Зальцбург. Как откровенно выразился доктор, чем быстрее выедут, тем больше шансов, что смогут это сделать не на носилках, а на ногах. Илья взялся решить вопросы с перевозками, независимо от вида транспорта и дальности нахождения Близнецов, вплоть до организации частных авиарейсов. Но что они будут делать с прибывающими смертельно больными Близнецами в лаборатории – задать такой вопрос Иисусу никто не решился.

Глава 21 Борт самолета рейса Ираклион – Вена

Маленький мальчик Пак стоял и неотступно смотрел на поверхность застывшего озера. Ничто не тревожило ровное матовое стекло воды, смутно отражающее серое, как будто металлическое небо. Казалось, что вода, как и небо, тоже была равномерно затянута неприятными, беспросветными серыми осенними облаками. Не было ни дуновения ветерка, ни даже звука какой-нибудь пролетающей мошки. Только абсолютная тишина, неподвижная серая бесконечная металлическая гладь и он, маленький Пак.

Вдруг какое-то смутное движение потревожило тишину озера. Низкий, идущий из глубины водной массы гул Пак даже не услышал, а почувствовал, ощутил всем своим телом. Потом его зоркие глаза заметили первое движение. Поверхность воды слегка дрогнула, плавно колыхнувшись сначала вверх, затем вниз, и потом стала стремительно вспучиваться, направляясь не куда-нибудь, а прямо по направлению к нему, Паку.

Это шла Она. Пак знал, что будет дальше, но ничего не мог сделать. Он просто стоял и ждал неизбежного.

И неизбежное пришло. Надувшийся на воде, обращенный к Паку водяной бугор вдруг лопнул в самой середине, и из него на Пака стремительно понеслась Она. Пак знал ее имя, это чудище звали Годзилла.

Огромная пасть стремительно приближалась к мальчику, раскрываясь в страшном оскале. Он видел блеск серого неба на огромных острых зубах и даже, как ему казалось, издалека чувствовал на своем лице горячее зловонное дыхание страшного зверя.

Маленький Пак застыл неподвижно, глядя прямо в страшную пасть зверя, мысленно прощаясь с этим миром и готовясь навсегда потерять сознание. В какое-то мгновение он смутно ощутил, что такое уже было с ним, даже было не один раз, но почему-то ничем не заканчивалось.

Чтобы перехитрить Годзиллу, Пак решил застыть и оставаться неподвижным, чтобы зверь не заметил его и ушел. Но тут какая-то сила вдруг начала трясти его за правое плечо. Сначала его тряхнуло один раз, не очень сильно, потом еще и еще, все настойчивее и сильнее.

Пассажир рейса Ираклион – Вена, бесстрашный парашютист и борец с мировым капитализмом, а по документам – успешный южнокорейский бизнесмен Пак Ен Сук, с трудом открыл глаза. Самолет выруливал на взлет, и стюард рейса настойчиво просил Пака застегнуть ремень безопасности.

Бокал шампанского, поднесенный на посадке пассажирам бизнес-класса, успел выключить чертовски усталого Пака минут на пятнадцать. Это было естественно, ведь ему не удавалось сомкнуть глаз больше двух суток. Кроме признаков явной усталости, в его внешнем виде за последнюю неделю произошли и другие изменения. Те, кто давно знал Пака, уверенно сказали бы, что обычно субтильный командир группы экстремальных парашютистов вдруг заметно прибавил в теле.

Пак послушно поискал концы ремней, на ощупь соединил их, тихо щелкнув застежкой, откинул голову на подголовник и опять закрыл глаза. Никому на этом свете он не мог даже объяснить, как страстно и нестерпимо он многие годы жаждет узнать наконец, что же будет потом. Нет, не здесь, где он сейчас, а там, в его возвращающемся страшном сне. То ли Она, страшная Годзилла, сразу проглотит его. То ли гадкое чудовище не заметит неподвижного маленького Пака и будет дальше вылезать из воды, крутя головой в поисках жертвы, громко рыча и разбрасывая из своей страшной пасти клочья зловонной пены.