О годах забывая

Девушка с правильными чертами лица с милой застенчивостью в каждом движении принимала цветы.

Михаил, сняв фуражку, медлил с ответом.

Евгений взглянул на него и удивился, с какой нежностью смотрел на девушку прославленный старшина-пограничник Михаил Кулашвили. Дождь смочил его густые черные волнистые волосы, капли стекали по летящим бровям и прямому носу, по волевым складкам около губ и выпуклому раздвоенному подбородку.

К девушке подошел подтянутый лейтенант милиции и козырнул ей, улыбаясь так сердечно, что смущение ее ослабло. Она благодарно взглянула на лейтенанта, а он козырнул ей снова и шагнул навстречу выходящей из вагона высокой женщине с мальчиком лет тринадцати. Мальчику хотелось броситься к отцу. Но он старался держаться солидно и не опережал мать. Она сияющими, влюбленными глазами смотрела на лейтенанта, который заботливо протягивал ей плащ.

— Анечка, милая, наконец-то. Скорее оденься. — Он поцеловал ее в губы, обнял сына, по-приятельски похлопал его по плечу: — Ты за эти дни еще подрос, Арсений. Ну-ка, накинь, — и подал ему плащ поменьше. Вернее, не плащ, а плащ-накидку, укороченную, но настоящую плащ-накидку.

— Я взял три билета на спектакль, — сказал лейтенант жене.

Она благодарно кивнула.

— Надеюсь, что не только будут хорошие артисты, но и пьеса нам понравится.

— Посмотрим!

— Посмотрим, поспорим…

«Посмотрим, поспорим, и каждый останется при своем мнении», — хотел сказать Арсений, но тут глаза его просияли.

— Папа, мама, вон Михаил Варламович! — воскликнул он с нескрываемой восторженностью.

Отец заулыбался, кивнул жене, помогая застегнуть плащ.

— Я сама, Алешенька, я сама, — говорила она, радуясь его неизменной заботе. — Твой друг рядом, подойдем к нему.

— А как же! Не проходите мимо друзей! Их так мало! Хорошо тому, кто за всю жизнь нашел хоть одного настоящего друга.

И они двинулись к Михаилу Варламовичу.

— Как дома? — шепнула Аня.

— Порядок! Колька остался у бабушки без капризов?

— Конечно! Мастерит свои микрояхты! Одна уже под парусом!

— Здравствуй, Миша! — сказал лейтенант, крепко пожав руку старшины и задержав ее в своей руке.

— Здравствуйте, Михаил Варламович! — очень уважительно поклонилась Аня.

— Здравствуйте! — Арсений радостно глянул на Михаила Варламовича. — Ни у кого троек нет. Скоро на занятиях оружие будем разбирать? — и улыбнулся, увидев взгляд Михаила Варламовича.

Они кивнули и Евгению Никитину, который стоял в стороне и наблюдал в это время за худощавым, с волнистыми волосами Эдиком Крюкиным: тот, проходя, боком задел Кулашвили. Издали он показался похожим на Михаила ростом и походкой. Но вблизи лицо его, с черным червячком подбритых усиков, было скользким и неприветливым.

Не обратив никакого внимания на Эдика, Михаил ответил на поклон Ане, притянул к себе Арсения. Тот просиял.

А лейтенант заговорил:

— Ты слышал, Миша? На смотре художественной самодеятельности Нина первое место заняла. Моя Аня просто восхищается ее мастерством. Да и я тоже. Сколько искренности, тепла, непосредственности! Душа светится в ее танцах. Кажется, все дается ей без труда…

Эти слова озарили лицо старшины, как будто лейтенант похвалил и его.

— Алеша, познакомься. Это наш новый младший контролер — Евгений Никитин.

— А это мой лучший друг… лейтенант, Алексей Глебович Чижиков, наш участковый.

Евгений и Алексей обменялись рукопожатием.

— Первый раз? Что-то я вас прежде не видел ни в вашей части, ни в городе, ни на вокзале.

— Да, товарищ лейтенант, самый-самый первый раз.

— Эх, где мой самый-самый первый день, когда я в такой же форме пограничника начинал службу в Брестской крепости?.. Волнуетесь, наверное, а?

— Алеша, дорогой, интервью брать у него рано. Волнуется, волнуется он, и я волнуюсь. Знаешь, ведь первые шаги все определяют… Вот и стоим под дождем. Может, он смоет наше волнение. А как состав предъявят, так и начнем!

— А дождик наяривает! Вот разошелся! Ну, не буду задерживать.

Алексей Глебович мягко улыбнулся, кивнул и вместе с женой и сыном смешался с толпой.

Дождь разошелся. Сквозь летящие струи Михаил еще раз посмотрел в сторону Нины Андреевны, поискал глазами Алексея Глебовича Чижикова, мягко говоря Никитину:

— Ты чем-то понравился ему. Он вообще добряк, все для других. Но так вот разговориться с первого раза для него не просто. Его хобби — яхта. Строит пока модель. Сам чертеж сделал.

— Ты заметил типа с усиками, который задел меня? — спросил Михаил, когда они остались вдвоем с Никитиным.

— Заметил. У него из левого кармана что-то немного выпирало.

— Правильно! — похвалил Михаил Варламович, глядя на перрон, по которому разгуливал дождь, подгоняя людей и делая их похожими друг на друга.

— Правильно! И в кармане не что-то, а рогатка. Он уверен, будто никто этого не знает. Это Эдик Крюкин. Он делает вид, что сперва говорит, а потом думает. Но это игра! Нина мне рассказала, как однажды по дороге на репетицию видела Крюкина: из рогатки стрелял в кошек. Я до сих пор поверить не могу в это, а он меня сейчас задел рогаткой. И не думай, что он меня не видел…

— А кто же он, этот Крюкин?

— Проводник багажного вагона!