О голубка моя

Зеленый. Егор поехал вперед, кусая губы. Вот и тот район, неподалеку от метро «Первомайская». Тот дом. Адрес он помнил наизусть.

Позвонил по домофону:

– Открывай, это я.

В лифте вспомнил – надо было купить цветы. Забыл! Но ладно, это потом. Все цветы мира он потом подарит ей.

Нужный этаж. Егор вышел из лифта. Тая уже открыла дверь и стояла на пороге в коротком шерстяном сером сарафане, вишневой водолазке, и колготы на ней были тоже вишневого цвета, плотные. Как же она любила эти цветные колготы, эту дурацкую одежду… Тая – она такая, его Тая.

– Привет, – сказала она, отступая назад. – Я отменила прием. Но ты меня пугаешь. Что случилось?

Егор не ответил.

Он ворвался внутрь, ногой захлопнул входную дверь и схватил Таю в объятия.

– Что ты делаешь? – едва слышно пискнула она.

Он опять не ответил, покрыл ее лицо поцелуями. От Таи пахло солнцем – чем-то таким, теплым, приятным, знакомым.

Егор поцеловал ее в губы.

Тая не сопротивлялась. Она просто стояла и позволяла делать с собой все что угодно.

– Ты ведь врала… Врала опять. Нет у тебя никого. Да?

– Егор…

– Врала. Давай слово друг другу дадим – никогда больше не врать. Ни словечка…

– Егор…

– Мне сейчас уйти или остаться? – Он схватил ее за плечи, отстранил, глядя бывшей жене в глаза. Глаза у Таи были огромные, рыжевато-карие – как у олененка. Нижние ресницы слиплись. От слез?

– Пожалуйста, – спокойно сказала она, пытаясь осторожно высвободиться из его рук. – Пусти меня.

* * *

Еще тогда, в прошлую их встречу, когда она показывала Егору видеозапись с Лидусей, Тая поняла – просто так бывший муж от нее теперь не отстанет.

Это было и хорошо, и плохо.

Хорошо – потому что он показал себя человеком неравнодушным и совестливым. И одновременно не жестокосердным. Он не уничтожал ее упреками (скрыла родную дочь!), он, похоже, был до глубины души потрясен, увидев на видео Лидусю такой… живой.

Он наверняка стал бы прекрасным отцом их дочери. Он любил бы Лидусю, он делал бы все то, что должен делать хороший отец, и даже больше. Не потому, что должен, а потому, что любил бы Лидусю. И хотел бы являться ее отцом.

Но плохо то, что, похоже, эта невыплеснутая отцовская любовь раздирала Егора изнутри. И он стремился теперь к бывшей жене, чтобы разделить свою боль с Таей. А с кем же еще, как не с матерью своего ребенка…

Но он делал это не потому, что он любил ее, Таю, а потому, что он – полюбил Лидусю. Егор в Тае видел лишь мать своего ребенка. Нечто священное, что надо любить.

Но эти чувства не имели к настоящей любви, любви мужчины и женщины, никакого отношения. Егор на самом деле любил Лизу, свою нынешнюю жену. Только он не понимал этого.

Пройдет время – и он опомнится, поймет, что с Таей жить как раньше невозможно, что сердце его принадлежит Лизе, а… а Лизу-то он уже потерял.

То есть пока еще Егор ничего этого не осознает, но, похоже, он уже готов наломать дров.

Вот об этом думала Тая в прошлый приход Егора. Думала о том, как ей остановить его, заставить образумиться…

Задача сложная. Потому что Тая вопреки доводам разума хотела, чтобы Егор приходил к ней снова и снова.

…Он появился вновь в ее жизни даже раньше, чем ожидала Тая. Слишком быстро. Позвонил в один прекрасный день и потребовал отменить все дела ради него.

Как это мило, гм… В этом он весь, эгоист до мозга костей. Но сердиться на бывшего мужа Тая почему-то уже не могла. Раньше, в браке, ее бесил эгоизм Егора, теперь – нет.

Ну да, он страшный эгоист, Егор Сахно. Он такой. Она любит его со всеми его недостатками. Она принимает его любым.

Он простил ей то, что не всякий мужчина может простить. Он эгоист, но он и – великодушный.

Столько лет не появлялся… Тая о нем вспоминала часто, конечно, но думала, что ее любовь к бывшему мужу иссякла уже, ее не осталось. Но стоило Егору появиться – все пересохшие русла вновь наполнились бурным потоком, который грозил снести любое препятствие на своем пути.

Ее единственный. Другого – не найти.

Звонок домофона.

– Открывай, это я! – требовательный голос из переговорного устройства.

Тая стояла у распахнутой входной двери, ждала Егора, слушала, как в шахте шуршит лифт, подымаясь.

И она не знала, что ей делать дальше.

Дверцы лифта распахнулись, из них стремительно вышел Егор. Молодой и красивый мужчина. Волосы взъерошены, вид серьезный, глаза горят. Одет неформально в этот раз – в джинсах, свитере грубой вязки.

– Привет, – сказала Тая, стараясь, чтобы голос ее не дрожал. – Я отменила прием. Но ты меня пугаешь. Что случилось?

Егор не ответил.

Он ворвался внутрь, ногой захлопнул входную дверь, и… буквально сграбастал Таю, сжал ее в объятиях. Она едва смогла произнести:

– Что ты делаешь?

Но Егор вместо ответа принялся целовать ее лицо. Потом впился поцелуем в губы.

Все так, как она мечтала.

– Ты ведь врала… Врала опять. Нет у тебя никого. Да? – задыхаясь, пробормотал бывший муж.

– Егор…

– Врала. Давай слово друг другу дадим – никогда больше не врать. Ни словечка…

– Егор…

– Мне сейчас уйти или остаться? – Он отшатнулся назад, держа ее за плечи. Глаза у него сверкали холодным, светло-голубым огнем.