О грозных пиратах, спящих силах, влюбленных кочевниках и прочем

Здесь, в вычищенном Мире Пустыни, могущественная прежде богиня лишилась возможности использовать магию, чтобы уберечь себя от резких перепадов температур и яркого солнца, не могла утолить жажду или голод. При Элии осталась лишь часть силы богини, не зависящая от магии, но явно недостаточная для комфортного существования. Комплекса этих факторов оказалось достаточно, чтобы начали просыпаться спрятанные глубоко в подсознании ростки чудовищной силы, ужасного наследства, к которому прежде принцесса относилась лишь как к забавной экзотике. И эта сила, не подчиняющаяся рассудку, вполне способна была превратить Богиню Любви в Пожирательницу Душ, самую беспощадную и могущественную разновидность вампиров, одно упоминание о которой считалось величайшим грехом во многих светлых мирах. До сей поры Элии без труда удавалось держать в подчинении эту часть своей души, принцесса даже иногда гордилась страшными предками и в шутку любила попугивать этим родством зарвавшихся братьев. Но теперь, когда чудовищный голод грозил вырваться на свободу и начинала стремительно формироваться сила Пожирательницы Душ, легкомысленной принцессе стало не до смеха. Ибо Элия понимала: лишь магия способна обратить процесс вспять, а в Мире Пустыни магии не было.

Сколь долго еще будет просыпаться в ней эта жуткая суть, пока не оформится окончательно, и как заблокировать свои инстинкты, не дать им подчинить себе разум и чувства, богиня не знала. Элии стало настолько страшно, что она ощутила пробирающий до костей холод. Как видно, похолодела принцесса не только внутри, но и снаружи, потому что Мелиор, не сказав ни слова, неожиданно повернулся и теснее прижался к сестре, даря ей тепло. Осознание того, что пусть с этой тайной и бедой она один на один, но рядом дорогие ей существа, помогло молодой женщине (пусть Элия прожила несколько десятков лет, но по божественным меркам принцесса все еще была безбожно юна) взять себя в руки. Богиня твердо решила: 'Что ж, теперь я знаю, чего следует опасаться. Если я почувствую, что опасна для спутников, поскольку не в силах контролировать свой голод и во мне окончательно пробудилась способность к его утолению, то нам придется расстаться. Пусть братья и Элегор попробуют найти выход самостоятельно, а потом вызволить меня. Не будет живой, обладающей душой, пищи под боком — Пожирательница Душ, как Высший вампир, обойдется энергией мироздания. Но оставлять голодную и неопытную Пожирательницу рядом с потенциальной пищей нельзя! Я не знаю, смогу ли сдержать себя, но зато знаю точно: уничтожение души — страшный грех. А пока буду бороться!'.

Усилием стальной воли Элия жестко подавила свои еще смутные, не оформившиеся до конца желания, прогнала потаенное чувство голода, которое дразнили чувственные струйки эмоций Мелиора и Кэлберта, и подумала: 'Вот вам и главный повод выбраться побыстрее из этой проклятой сушилки! Я не желаю утратить свою истинную суть и превратиться в опаснейшую тварь. Я Богиня Любви и высокие чувства живых не должны стать для меня лишь пикантной приправой, острым соусом к расщепленной структуре души.'

Принцесса никогда не сталкивалась со своими 'родственниками' наяву, но прочитала о них все, что смогла обнаружить в королевской библиотеке Лоуленда и в иных мирах. Как каждый разумный бог Элия изрядно опасалась Пожирателей Душ и понимала, почему в древнейшие времена, о которых не сохранилось ничего, кроме преданий, Силы приложили столько стараний, чтобы уничтожить эту расу Высших вампиров, остатки которой нашли прибежище в Межуровнье, куда Силам был закрыт доступ.

'Значит все решено, а пока я не буду больше об этом думать,' — оборвала Элия страшные мысли, наверное, еще более древней, чем легендарные времена уничтожения Пожирателей Душ, успокоительно фразой.

Вслушиваясь в спокойное дыхание братьев, чувствуя надежное мужественное тепло их тел, совсем не похожее на бездушный, убивающий жар пустыни, принцесса понемногу расслабилась, забывшись чутким сном…

Мелиор прикрыл глаза, позволил мыслям течь свободно, касаясь даже отодвинутых на задний план эмоций, и начал вновь анализировать сложившуюся ситуацию. Бог честно признался себе, что уже очень давно ему не доводилось попадать в положение, где бы он чувствовал себя столь же мерзко. Угодить в такую переделку, да еще вместе с этим сумасшедшим герцогом, и пиратом, оказавшимся кровным родичем! Принц чувствовал себя персонажем идиотского романа совпадений и не мог придумать, как ему выбраться со страниц этого бездарного произведения. Проклятье! Тысяча проклятий! Больше всего на свете брезгливый принц ненавидел грязь, духоту и отсутствие комфорта… Одному Творцу ведомо, во что превратился маникюр принца, не говоря уж о педикюре и нежной коже на пятках! И сколько еще придется это терпеть!? Сейчас Мелиор готов был продать свой любимый дворец в Ниллиаре в обмен на огромную ванну, полную прохладной ароматной воды, возможность сменить одежду и отведать изысканной пищи, более приличествующей его природе, нежели энергия мироздания.