О характерах людей

И все же два таких разных человека, как одухотворенный психастеник (тревожно-сомневающийся) и одухотворенный аутист (замкнуто-углубленный), способны тонко, глубинно проникнуться друг к другу, созвучные именно в высокой своей духовности. Хотя при этом для замкнуто-углубленного Духовность есть чувство Бога в себе, посылаемое ему. Охватившее его чувство Гармонии, сладкого растворения души в Космосе и есть для него доказательство Бога. А для другого, тревожно-сомневающегося, Духовность есть вдохновенное реалистическое размышление о самых высоких природно-человеческих переживаниях – переживаниях Красоты, Гармонии, Смысла, Совести, Судьбы, Творчества, Ответственности – то есть того, с чего у аутиста начинается религиозное или экзистенциальное переживание. Но там для их начала еще необходимо аутистическое чувство, что и Гармония, и Смысл, и другие экзистенциалы существуют изначально и посылаются извне. Так же и произведения искусства, как всякое Творчество вообще, в соответствии с аутистическим мироощущением, есть послание Божественное, то есть то, что выше всего земного.

Аутистическая безнравственность происходит, в отличие от, например, психастенической, не от зловредно-тревожной перестраховочности, болезненного чувства ответственности, а от той же аутистической, порою одухотворенной, «теоретичности», оправдывающей своим кружевом умозаключений и кровавые революции, и фашизм. Сангвиническим революционным практикам – Дантону, Ленину – противостоят по своим иным (хотя и тоже кровавым) манерам аутистические («теоретические») практики революции – Робеспьер, Фуше, Бухарин. Таким образом, аутистическая безнравственность тоже витиевато-теоретична в большом и малом.

Мы можем говорить здесь о безнравственности, понятно, лишь с точки зрения реалиста. Со своей же, аутистической, точки зрения, замкнуто-углубленный, губящий за теоретическую идею жизни тысяч людей, и себе самому пожелает погибнуть за эту, нередко отстраненную от земного тепла-добра, концепцию, потому что она для него выше жизни. Благодаря этому, видим, что понятие нравственности не есть понятие общехарактерологическое-общечеловеческое: оно личностное, сообразное складу души.

Мировое Добро держится, прежде всего, той одухотворенно-нравственной аутистичностью, которая ценит превыше всего человеческую жизнь, и реалистически-теплым, трезвым большинством, хотя и оно может по временам хмелеть-гипнотизироваться идеями Зла. (Выделено мной – S.D.)

В «малом» безнравственном замкнуто-углубленная молодая «научная» женщина, также сообразно своей аутистической концепции, «для здоровья» сближается на час с «сексуальным террористом», «грязным пиратом», чтобы тут же, освободившись от чувственного голода, забыть о нем и не обращать на него при встрече внимания, платонически благоговея перед старцем-профессором, своим научным руководителем. Она же, при всей колкой застенчивости за легкими готическими очками, свободно-открыто говорит в компании интеллигентных людей о потаенных подробностях интимной жизни, потому что это включено в ее концептуальное кружево. И чувственно-жаркая телесная близость здесь (в противовес тревожно- сомневающемуся с его вяловатой, «трезвой» чувственностью, но и реалистически-лирической, обостренно-нравственной ответственностью за свои поступки) нередко слишком мало значит в сравнении с близостью духовной.

Как и толстовский Каренин, сегодняшний аутист обычно отбрасывает все, что не согласуется с его изначальной, внутренней аутистической системой-кружевом, и разрешает что угодно за занавесом соблюдения формальных правил-формул. Эта система-кружево есть для него частица Красоты, Гармонии, Бога в нем самом, и это – главнейшее, это залог его духовного бессмертия и спокойствия.

Не смерти, не болезни обычно боится сложный, зрелый аутист, а своего духовного несовершенства перед смертью В духовном росте-совершенствовании – главная потребность-задача его души, гнездящейся на время жизни в телесном «приемнике». Многие аутисты, особенно в старости, ясно чувствуют эту способность своей души уже понемногу как бы отделяться от слабеющего бренного тела, дабы вскоре уже торжественно-светло вступить в жизнь Вечную. При этом аутист может быть великим атеистом, как Фрейд, предложивший вместо религиозной «иллюзии» свою иллюзию пансексуализма, сексуальности, о которой говорил с волнением, как об особой «духовной силе» – как вспоминал об этом Юнг (1994, с. 157).