О христианском браке и обязанностях мужа и жены

Сатурнин приписывает происхождение брака от сатаны. Осуждали брак древние раскольники: энкратиты, иерокситы и др. На всех еретиков, признающих брак злом, Собор произнес анафему, признав такую ересь страшным злом как против христианства, так и против общества.

Ясно, что отрицание брака, как противоположная крайность, есть такое же зло, как и неестественное злоупотребление браком.

В настоящее же время решительно отвергают брак северо-американские сектанты: шекеры, тункеры и наши раскольники беспоповщинского толка: федосеевцы, филипповцы, странники, а равно сектанты: хлысты, скопцы и Л.Н. Толстой.

Но эта противоположная крайность отрицания брака всегда приводила к таким же печальным и гибельным результатам, как и неестественное злоупотребление браком. Отрицая брак, гностики думали со крушить в себе через невоздержание ненавистное им плотское начало. Таковы, например: Симон-волхв; позднее – николаиты, василидиане, карпократиане; у нас – подгорновцы, а в Америке – «библейские коммунисты», – утверждающие, что первые христиане при обобщении имуществ (Деян. 4, 34) имели и общих жен[5].

Таким образом, все крайности в учении о браке, по общему закону, сходятся между собой. И указания на эти крайности, как на разрушительные элементы, мы встречаем и в посланиях Апостольских, и в соборных постановлениях, и в святоотеческих писаниях. И все, твердо державшиеся Евангельского учения, смело и грозно возвышали свой голос осуждения и анафемы против отрицающих брак как зло в себе самом. Так, Первое правило Гангрского Собора говорит:

«Аще кто порицает брак и супругов верных и благочестивых сожитие порицает, яко не имущих внити в Царствие, да будет под клятвою».

Затем 51 Апостольское правило дополняет:

«Аще кто из священнаго чина удаляется от брака и мяс и вина, не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв, что вся добра зело: или да исправится, или да будет извержен из священного чина и отвержен от церкви. Также и мирянин».

Такая строгость объясняется тем, что отрицание брака есть протест против Самого Бога, установившего брак как добро, как благо для человека, а не как зло, что думают извращенные умом и сожженные в совести проповедники безбрачия.

Такая строгость Церкви не касается иноков, которые сами воздерживаются ради подвига от брачной жизни, но не отрицают самого брака в принципе, как скверну для всех.

Всматриваясь в современное течение общественной жизни относительно брака и безбрачия, мы замечаем такой хаос всяких мнений и взглядов, который превзойдет «вавилонское смешение языков». Есть взгляды, которые смотрят на брак как на зло в себе самом, и на брачную жизнь как «на жизнь в аду». Так, например, в «Крейцеровской сонате» и «Послесловии» Л.Н. Толстой говорит: «Браки в наше время – один обман».

«Взаимная ненависть сообщников преступления (мужа и жены) и за подстрекательство и за участие в преступлении» (разумеются плотские отношения мужа и жены). Отсюда брачная жизнь обращается в «тот страшный ад, от которого спиваются, стреляются, убивают и отравляют и себя и друг друга». Но этот ад создал сам человек и говорит о том, что здесь нет Христа, нет христианских начал брака, нет христианского брака. Где Христос, там рай, а не ад. Чтобы брак не был адом, нужно жить по-христиански в семейной жизни, т. е. во Христе и для Христа.

Есть взгляды, которые требуют полной свободы в брачных отношениях, чтобы каждый мужчина и каждая женщина могли пользоваться такой свободой, которой пользуются животные. Типичный пример такого направления – герой Арцыбашева Санин, дошедший до скотоподобного состояния. У героев данного типа нет семьи, нет определенной и осмысленной задачи и цели жизни, нет ни идеалов, ни возвышенных стремлений и человеческих желаний. Жизнь животная, тупая, бессмысленная. Здесь полное отрицание и разрушение семейного очага. Здесь невозможен не только христианский, но и языческий брак.

Другие требуют полигамии. Но и в этом требовании нет и не может быть ничего христианского. Полигамисты в брачной жизни на первом плане ставят чисто плотскую, чувственную сторону животного сожительства. Здесь жены – для мужа, а не муж – для жены и семьи, которая стоит на заднем плане, как неизбежное зло для него. Ясно, что здесь нет чистого и святого христианского брака (Евр. 13, 4; 1 Фес. 4, 4). Полигамия – это уклонение от основной идеи брака, аномалия брачной жизни, осужденная Христом и апостолами. Если, по слову Христа, один взгляд на женщину с вожделением оказывается прелюбодеянием с нею, то излишне даже и говорить о тех, которые фактически находятся в брачной связи со многими женщинами. Истинной любви нельзя делить между многими женщинами, по свойству самой любви, не терпящей соперничества в брачной жизни. Полигамическая любовь – не любовь, а эгоистическое самолюбие, по которому не он, муж, существует для других, а другие существуют исключительно для него, и притом не для осуществления каких-либо высших, идеальных, святых целей, а единственно только для удовлетворения его низменных пожеланий, животных страстей.