О китах и китобоях. Как мы чуть не истребили самое крупное животное на Земле

Пионер китобойного промысла пользовался также благосклонностью властей. В 1870 году Свен Фойн стал командором ордена Святого Олафа — такой официальной чести он удостоился в Королевстве Норвегия. В начале 1873 года он также получил от короля патент на свою промысловую систему на десять лет. Патент имел достаточно широкую формулировку. В нем упоминались и паровое судно, и пушка, гарпун с гранатой, лебедка и т. п., таким образом, конкурентам стало затруднительно начинать подобную деятельность. В общем, речь скорее шла о монополии или привилегии, чем о патенте. Дело было в том, что Фойну наступали на пятки в Финнмарке немецкие конкуренты. Он быстро обратился за помощью к властям. В норвежском правительстве не существовало единого мнения по этому вопросу, некоторые принципиально возражали против расширения патентных правил. Однако интересы национальной экономики победили.

При входе в Вадсё королевский фрегат встретило множество мелких рыбацких судов. Все они были простыми транспортными средствами на весельной или парусной тяге. Пароход Свена Фойна «Вера и Надежда» дал приветственный салют.

За исключением церкви, в Вадсё преобладали низкие деревянные домики в один или два этажа. Он выглядел как обычный бедный прибрежный городок. На самом деле в Норвегии 1870-х он был особенным, даже если не брать во внимание промысловую станцию Фойна. Из одной-двух тысяч жителей города большинство составляли квены — народ финского происхождения. Многие из них недавно прибыли сюда из Великого княжества Финляндского, которое в то время входило в состав Российской империи. Когда король Оскар II посетил жилище одной финноязычной семьи в квартале квенов в Вадсё, ему понадобился переводчик. В то же время многочисленные ораторы, выступавшие с приветственными речами в честь короля, принадлежали к местной норвежской элите.

В торговых рядах и на улицах Вадсё звучали четыре разных языка — саамский, русский, финский и норвежский. Тем летом в город пришли на парусных судах русские купцы. Саамы с давних времен жили в этом районе, и среди них было немало тех, кто приехал в Вадсё посмотреть на короля.

Профессор Йенс Андреас Фриис, специалист по языку саамов, путешествовал в свите короля. Впоследствии он издал книгу — панегирик о коронационной поездке. Между строк Фриис обозначил, чего боялись норвежские власти в многонациональном Вадсё. «Сердечный прием короля, — писал Фриис, — показал, что и норвежские, и квенские, и саамские граждане были честными, лояльными норвежцами-монархистами³». К счастью, они «еще не успели заразиться ни симпатиями к России, ни какой- либо республиканской, коммунистической или социалистической заразой».

Король и его свита вышли с заключительного торжественного ужина при полуночном солнце. Однако вместо того, чтобы немедленно вернуться на судно, они решили отправиться с экскурсией на промысловую станцию Фойна. Она находилась на острове Вадсёйа, от города ее отделял небольшой пролив. Там, где король вступил на берег, рабочие Фойна уже соорудили почетные ворота из челюстей кита, через которые и проследовала процессия.

На пляже у фабрики лежал 25-метровый синий кит, наполовину вытащенный из воды⁴. Король ходил от здания к зданию и изучал масштабный промышленный комплекс, не прекращавший ни на секунду свою работу. Он увидел, как с кита срезали ворвань и вытопили ее в густое масло. Затем его расфасовали по мешкам из парусины и прогнали через паровой пресс, при этом прозрачный жидкий жир отделился от стеарина, напоминавшего плоский пирог. Жидкий жир разлили по бочкам. Фойн и его рабочие добились высокого качества рафинирования, однако по-прежнему трудились над тем, чтобы сделать жир как можно более чистым.

Части туши кита, оставшиеся от производства жира, пошли на удобрения. Цех, где остатки китовой туши рубили и перемалывали с помощью паровых машин, а затем сушили, назывался фабрикой по производству гуано. Гуано — помет птиц или других собирающихся в колонии животных, был в XIX веке ценным товаром. Фабрика по производству гуано Фойна на острове Вадсёйа выпускала мешки с похожим удобрением под тем же названием.

Профессор Фриис в своем повествовании о коронационной поездке рассказывал, что король и его свита увидели также свежее китовое мясо, которое, «как говорили, ел и Фойн, и многие из жителей Вадсё»⁵. Однако никто не осмелился предложить королю отведать вырезку из самого крупного животного в мире.

Комплекс, принимавший короля Оскара II июльской ночью 1873 года, обработал в том году тридцать шесть китов. В промысле и работе наземной станции было занято пятьдесят два человека из южных районов. Они приезжали вместе с Фойном весной и возвращались домой осенью. По мере необходимости Фойн нанимал несколько поденных рабочих из местного населения. Однако весь основной персонал был приезжим, и именно приезжие осваивали новые профессии, рожденные в результате развития китобойного промысла.