О ком молчала Кит (СИ)

Я много раз моргаю и выпускаю солёную воду. Больно — признаться и быть отвергнутой. Его глаза о многом говорят — в них пустота и смятение. Всё-таки это соль...

— Кит... — жалостливо прошептал Алекс, и я ощутила между нами колоссальную дистанцию. Что же я наделала...

— Нет! Молчи, прошу тебя, ничего не говори... — проронила я.

Больше не могу держать все в себе. Ветер усилился и ударил прохладной пощечиной меня по лицу. Но ту боль, которую я испытываю, не сравнить ни с чем. Такое странное состояние, будто я мертва, но каким-то специфическим образом брожу по земле. Следующее, что я делаю — убегаю прочь. Куда угодно, лишь бы подальше от него. Бегу быстро, что есть силы... Бегу и бегу, проливая слезы.

— Кит! — слышу где-то позади. — Кит, стой! Кит!

Но я продолжаю бежать не от человека, а от чувств к нему. Это финал.

====== Глава 5. ======

Когда думаешь о самоубийстве, тебе кажется это правильным. Ты думаешь, что так и должно быть, это выход. Ты представляешь место, время и способ суицида; думаешь во что будешь одета и с кем первым станешь прощаться. Позвонить, отправить сообщение или же оставить предсмертную записку, в которой пол страницы займёт грустная история любви? Затем в твою голову влезают картинки похорон; бледное лицо мамы, крики папы, который станет винить себя за то, что не смог быть рядом со своим ребёнком и уберечь его от беды. Сразу становится паршиво. Потом начинается хаос — люди делятся на два типа: 1) она покончила с собой, потому что была психически больна; 2) бедная девушка, такая молодая, но глупая...

Каждый будет нести свою версию произошедшего, но всем будет плевать на правду. Им все равно обидел ли тебя кто-то, избил, полил грязью, напал с ножом. Людям плевать друг на друга, но, когда кто-то из них попадает в беду, они начинают звать на помощь и требовать понимания. Сколько нужно кричать о том, что подростковое самоубийство — не способ обратить на себя внимание, а зов о помощи. Эй, ребята, пожалуйста, посмотрите на меня, я умираю!

Если твой друг или родной человек склонен к суициду — не осуждай его, а помоги. Каждый из нас заслуживает быть выслушанным. Невозможно молчать о боли, ведь в конечном счете она нас поработит.

В своей жизни я думаю о самоубийстве в третий раз. Лишь задумывалась, но не действовала. Сейчас, когда вокруг зябко и холодно, когда свет погас и наступила тьма, я раздумывала об кончине. Какая это пустота, но лучше так, чем бесконечно задыхаться от боли. Алекс понял, что он мне нравится. И это стало концом всей истории, которая не успела даже начаться. Это как сочинение без логической цепочки, типа: «Снег пошёл, потому что дул ветер».

Прибежав вечером домой в слезах, я прыгнула в кровать и зарылась под одеяло. В детстве оно спасало меня от всех невзгод, так, может быть, и сейчас укроет от боли? Нет, не получится. Я плакала что есть мочи, чтобы избавиться от тяжести в груди, но ничего не выходило. Мне хотелось затопить слезами весь мир, всю вселенную; хотела, чтобы хоть кто-то понял как мне больно. Чувства... к черту их. Любовью можно сначала морально, а затем физически уничтожить человека. В голове не укладывается... Трудно говорить о своих чувствах к человеку, когда они не взаимны. От жгучей обиды, переполнявшей меня, я полопала все воздушные шары и разбросала их «трупы» по всей комнате, как напоминание о том, что всех нас ждёт такая печальная участь. Рано или поздно и мы будем кем-то уничтожены. Затем я начала выдумывать разные моменты, в которых, раз за разом, вскрывала вены или вешалась, или прыгала с крыши, думая будет ли Алекс сожалеть? Будет ли он плакать или грустить, поймёт ли парень, что фактически убил меня своим молчанием. Эта мимика так и застыла перед глазами: изумленное и смутившееся лицо, приоткрытый рот, застывшие на месте глаза, хмурые брови, выражающие жалость. Противно... Впервые меня тошнит от Ала, впервые мне не хочется с ним видеться. Моя любовь для него самая противная на свете вещь? Ну почему все так нечестно?! Почему те, кого любим мы, не любят нас?! Никогда не понимала этого...

Мной управляет паника и страх. Боюсь вступить на порог школы и услышать дикий смех со стороны одноклассников, которые после продолжительного хохота стали бы бросаться гнилыми помидорами. А особенно, не то чтобы боюсь, а ужасаюсь взглянуть в глаза Саре Бейкер — в них будет кромешная тьма с долей «так тебе и надо». Возможно Алекс попробовал бы меня поддержать и даже бы затыкал рот Бейкер, однако не от всей грязи можно отмыться.