О ком молчит Вереск

Все помещение утопает в вереске, а над стеной стоят все ее работы.

- Так…так это ты! Тыыыыы - тот таинственный покупатель моих работ! Тыыыыы скупил их все!

- Как я мог не скупить часть нашего прошлого…ты ведь неизменно лепила куски из него.

Резко развернул ее к себе, а она обхватила его лицо ладонями.

- У меня тоже есть подарок для тебя…

- Какой?

- Еще один ди Мартелли.

- Какой? – распутывая ее волосы, снимая заколки и думая о том, как возьмет ее прямо сейчас, прямо у стены.

- Я снова беременна.

- Охренеееть.

И впился губами в ее рот, приподнимая Вереск под ягодицы, пронес через оранжерею к плетеному столу и усадил на него, лихорадочно сдирая с нее тонкую кофту.

- Это событие надо отметить ослепительным оргазмом…

- Ты - ненасытное животное…

- Ужасно ненасытное…смотрю на тебя и всегда зверски хочется.

Но она вдруг оторвалась от его губ и серьезно посмотрела ему в глаза.

- Я сегодня говорила, что люблю тебя?

- Говорила, - потираясь губами о ее губы и задирая повыше юбку, – но для уверенности прокричишь еще раз, когда я возьму тебя…

***

Годом ранее.

Госпиталь на Юге Сицилии.

- Как звали роженицу? – спросил главврач, глядя, как санитары накрывают тело с головой.

- Она сказала, что Лаура. Но никаких документов мы при ней не обнаружили. Женщина поступила к нам уже в родах в ужасном состоянии.

- От чего наступила смерть?

- От потери крови.

- Ребенок?

- Выжил. Это девочка. Здоровенькая, крупная, доношенная. Уже направили информацию о ней в приют Святой Девы Марии.

- Вот и ладно. Смотрите, чтоб ничего не напутали, и чтоб эта смерть не портила нам статистику.

БОНУС

Она приводила его в восторг, она вызывала в нем благоговейный трепет. Стоило ему увидеть ее, и его сердце сжималось, и он переставал дышать в обожающем преклонении. Никто и никогда не вызывал в нем столь невероятных эмоций. Не было никого красивее ее, никого нежнее, никого милее и…никого вреднее.

Сальваторе смотрел, как его дочь Верона грозит маленьким указательным пальчиком своей няньке, а та бегает за ней с тарелкой и ложкой и пытается накормить. Дьяволенок в платье с рюшками и миниатюрных кукольных туфельках. Самый великолепный ребенок на свете.

Черноволосая, белокожая, с огромными сиреневыми глазами на пол-лица и кукольными аккуратными бровками, с очаровательными ямочками на щеках. Он был влюблен в нее с диким и непередаваемым отцовским восторгом, с обожанием, напоминавшим религиозное поклонение. И сам не понимал, как с ним это произошло…ведь он, как и многие мужчины, был уверен, что только сыновья могут радовать мужчину…Но что-то пошло не так.

Когда звонил из больницы и сообщил отцу, что у него родилась внучка, тот сухо поздравил и отключился. Ведь его теория о том, что у Мартелли рождаются только сыновья, как раз-таки дала трещину, а Аль не любил чувствовать себя неправым.

Они ждали сына. Еще одного сына. Сальва с трепетом гладил живот своей жены и разговаривал с нерожденным младенцем.

– Ты будешь самым крутым ди Мартелли. Да. Самым младшим и самым умным, талантливым…не то, что твой старший растяпа Чезаре.

– Чезаре один из самых успешных учеников в универе…Через пару лет твой старший сын станет юристом. Разве это не первый юрист в семье ди Мартелли?

– Ну никто не знает, какой он на самом деле вне стен универа.

– Весь в своего отца.

– У него уже пятая подружка.

– У тебя их были десятки, а то и сотни. Я записывала их имена и мечтала, чтобы все они превратились в мерзких жаб.

– Им и не нужно было превращаться.

Наклонился к ней и провел указательным пальцем по ее полным губам.

– В сравнении с тобой, все они были одинаковыми жабами.

– Угу…именно поэтому ты их трахал пачками.

Перевернулся на спину и посадил ее на себя, прекращая разговор и поглаживая ее по обнажившимся бедрам.

– Когда я сидел в тюрьме и понял, что ни хрена мне оттуда не выбраться, я разговаривал с тобой каждый день. Я посвящал тебе закаты и рассветы…я хотел выйти оттуда только для того, чтобы увидеть тебя, Вереск.

– Как ты выбрался?

Спросила и легла к нему на грудь, путаясь тонкими пальцами в его волосах.

– Мао устроил мне побег. Оооо, мой любимый Дюма. Сколько раз Ли рассказывал мне о несчастном графе, которого подставили близкие люди и упекли в замок Иф. Когда меня заказали и боров Ченг Су собирался вырезать мне печень на тюремном дворе, Ли посадил меня перед собой, взял мои руки в свои и тихо сказал:

– Ничего более оригинального я не придумал, сынок. Я стар и слишком болен. Скоро моя болезнь начнет причинять мне страдания, и все мои богатства не помогут мне пережить приступы боли. А бриллиантами завладеют те, от кого я их надежно спрятал. Я стану для тебя аббатом Фариа, мой мальчик…Но ты должен мне помочь.

Я отказался. Я рыдал и стискивал его старческие руки, ведь он оказался моим единственным и настоящим другом. Как я мог убить того, кого так искренне и по-настоящему любил. Прошло несколько месяцев прежде, чем Ли стало настолько плохо, что он буквально выплевывал при кашле собственные кишки и задыхался от боли.

– Мы должны…послушай, ты должен. Я все продумал.

– Нет! Нет! Не проси меня! Не проси!