О ком молчит Вереск

— Я надеюсь, ваши проблемы уже окончены… — многозначительно замолчал и постучал по столу короткими пальцами с массивным кольцом на среднем. Фиолетовый Александрит переливался и менял оттенки.

— У меня нет проблем.

— Прекрасный ответ.

Похлопал Альвареса по плечу.

— Я давно ждал этого момента… момента, когда смогу украсть у них лучшего!

Из здания небоскреба, где проходила встреча с Мартинесом, Альварес выскочил с улыбкой на губах. Вот так! Да! Он их сделает! Этих тварей, которые начали ставить ему палки в колеса и втирать, что он давно уже не один из самых…. заменять, дисквалифицировать, затевать судебные тяжбы.

Они решили, что они для него незаменимы, а хрен вам! Он нужен другим, еще более крутым! Ничего. Выиграет суд, и можно показать им средний палец, этим ублюдкам. Выиграть и уйти.

Посмотрел на часы — уже довольно поздно. С Матео эта девчонка, и за вечер ему ни разу не позвонила. Обычно проблемы начинались, едва он выходил из дома. Они звонили спустя пять минут пребывания с Мати наедине. Перепроверил сотовый — нет, не звонила и сообщений не писала.

Позвонил Гонсалесу, и тот ответил, что дом цел, все в порядке.

— Где эта сербка или откуда она там?

— Купает Мати.

— Что делает?

— Купает.

— И…

— Не знаю. Он смеется. Мне слышно.

Брови Альвареса в удивлении поднялись. Матео купал всегда он и еще двое слуг. Они держали — Альварес мыл. Потому что завести его в ванну, усадить в воду было невозможно — он орал и бился в истерике, царапался, как зверек.

— Ты уверен, что он смеется, а не плачет?

— Уверен… вот слушай сам.

Где-то вдалеке послышался звонкий смех мальчика и затем смех его няньки.

— А что она делала днем?

— Играла с Мати…

— Играла?

— Да. В оранжерее.

— И во что они играли?

— В…в прятки.

В прятки… Они играли в прятки. Перед глазами появилось нежное и в то же время строгое лицо девчонки. Пока говорил с ней в кафе, внимательно ее рассматривал. И ему не нравилось, что его отвлекали от разговора то ее длинные ресницы, то ее губы очень пухлые, сочные, поблескивающие после того, как она проводила по ним кончиком языка.

Совершенно асексуальное платье, прическа, макияж и… бл*дь, в то же время она его будоражила. Хотелось заглянуть под ее наглухо застегнутую блузку, под длинную юбку, увидеть полностью ноги.

Когда они подписывали договор, он смотрел на ее тонкие пальцы и какого-то хрена представлял их на своем члене. Эти пальчики без лака, с короткими круглыми ногтями, без единого кольца, с острыми костяшками.

Поднялся по лестнице, вначале направился сразу в кабинет, чтобы просмотреть мейлы от адвоката, но не удержался, когда увидел чуть приоткрытую дверь в спальне и сдавленный шепот. Остановился, и словно током прошибло.

Она стояла на коленях, молитвенно сложив тонкие белоснежные руки, устремив взгляд к потолку. Тяжелые волосы струятся по спине и по полу, ее ночнушка полупрозрачная, и в вырезе рукавов видна тяжелая грудь, когда грудь вздымается при вздохе, виден маленький розовый сосок. Бл******дь! Что она делает? Молится? Серьезно? В этой долбаной розовой, прозрачной ночнушке?

Взгляд опустился вниз, к обтянутым материей бедрам и голым ногам. То, что он представлял, и на четверть не так великолепно, как увидел. Ямочки чуть ниже поясницы, аккуратный копчик и едва видимая полоска между ягодицами. Она голая под этой ночнушкой… без трусов, лифчика. Без ничего.

Судорожно сглотнул, и штаны тут же вздулись в паху. Там расперло с такой силой, что от мгновенной эрекции заболели яйца. Смотрел, как она молится, и тяжело дышал, сжимая кулаки все сильнее. Пожирая взглядом невероятно сексуальное тело, просвечивающееся под белой тканью. Потом резко развернулся и пошел к себе. С яростью распахнул дверь в душевую и стал под воду как есть — в одежде. Такой бешеной эрекции он не ощущал с тех пор, как…как последний раз имел эту сучку…Таню.

Как она его бесит. Три раза на нее наткнулся, как специально. Решил, что не станет особо общаться, все передал через Рамиреса. Указания она знает, расписание дня Матео тоже. Особо им общаться не о чем. Он, по идее, и видеть ее не должен.

А ни хрена. Ни хренаааа. Она везде в этом доме. Утром какого-то черта уже в семь чистила зубы все в той же ночнушке. Наклонилась над раковиной, и ему были видны ее округлые ягодицы, тонкая талия и выпирающие такие наивно по-детски милые позвонки. Что? Милые, бл*дь? Откуда оно взялось это идиотское слово?

Выпрямилась и встретилась с ним взглядом через зеркало. Рот перепачкан зубной пастой, за щекой щетка, и глаза эти такие огромные хлопают совершенно невинно. А у него опять стояк, спортивные штаны оттопырились, бегом сбежал вниз по лестнице и мылся во второй ванной комнате. Несколько раз плеснул в лицо холодной водой.

Снял бы шлюху, но проклятый суд уже на носу. А папарацци, твари, торчат снаружи, прячутся в кустах, под землей, за фонарными столбами и щелкают фотовспышками из каждой щели. Наверняка их наняли, чтоб они выследили косяки Альвареса и оперативно их законспектировали.