О красоте

— Поверь, — резко сказала Зора, чтобы положить конец препирательству, — меня вовсе не радует мысль о Виктории Кипе. Что тут радостного? Мы с ней вместе слушаем лекции. Папины лекции. Она могла выбрать любой из классов первого курса, но нет — она предпочла семинар второкурсников. Это нормально?

Джером улыбнулся.

— Ничего смешного. И зачем она к нам ходит? Ее роль чисто декоративная.

Джером взглянул на сестру, давая понять, что ждет от нее большего. Этот взгляд был знаком ей с детства, и она защитилась от него так же, как всегда, — нападением.

— Извини, но она мне не нравится. Зачем я буду делать вид, что это не так, когда это так. Она меня раздражает. Типичная смазливая пустышка, чей девиз: «красота — страшная сила». Прочла одну книгу Барта и думает спрятаться за ней. Она только и делает, что цитирует Барта. Вот тоска! А чуть жареным запахнет, тут же пускает в ход свои чары. Это отвратительно. К тому же за ней вечно ходит хвост ухажеров. Не то чтобы я против: выглядит это, конечно, смешно, но чем бы дитя не тешилось… Однако какого черта она стопорит работу класса своими бессмысленными вопросами? И еще нос задирает. Как она задирает нос! Тебе повезло, что ты в отъезде.

В лице Джерома отразилось страдание. Он терпеть не мог, когда при нем кого-нибудь поливали грязью.

Исключение составлял разве что Говард, но и тут Джером предпочитал брать дело в свои руки. Он сложил обертку из-под кекса вдвое и от нечего делать протащил ее между пальцами, как игральную карту.

— Но ты ведь ее совсем не знаешь. Не такая уж она пустышка. Просто она еще не привыкла к своей внешности. Она же почти ребенок. И пока не решила, что ей с собой делать. Это великий дар — выглядеть, как она.

Зора расхохоталась.

— Все она решила. И стала орудием зла.

Джером закатил глаза, но рассмеялся вместе с Зорой.

— Ты думаешь, я шучу? Она сущая змея. Ее надо остановить. Пока она еще кому-нибудь жизнь не отравила.

Это было слишком. Зора поняла, что переборщила, и осела на своем табурете.

— Не смей говорить такие вещи. По крайней мере, мне, — сердито сказал Джером, и Зора, чьи обвинения основывались на голых эмоциях, почувствовала себя неловко. — Ведь я… я ее больше не люблю. — Казалось, на эту простейшую фразу ушел весь запас воздуха в легких Джерома. — Вот что я понял в последние месяцы. Это было трудно, это стоило громадных усилий. Я ведь думал, что не смогу стереть в памяти ее лицо. — Джером уперся взглядом в столешницу, но тут же поднял его и посмотрел в глаза Зоре. — Однако я смог. Я не люблю ее больше.

Он сказал это так торжественно и серьезно, что к горлу Зоры подкатил смех, — раньше в подобном случае они бы точно рассмеялись. Но не теперь.

— Я пошел, — объявил Леви и спрыгнул с табурета.

Зора с Джеромом изумленно уставились на него.

— Мне пора, — повторил Леви.

— В школу? — спросил, глядя на свои часы, Джером.