О красоте

— Что вы хотите сказать? Вам, должно быть, хотелось бы дом, у которого есть история.

— Ну, можно сказать и так.

Это еще больше задело Кики — она подумала, что разочаровала миссис Кипе или того хуже — сказала банальность, на которую и отвечать не стоит.

— Вы знаете, у этого дома она есть, миссис… Карлин. Правда, не очень приятная.

— Хм.

А вот это уже невежливо. Еще и глаза закрыла. Она просто груба. Или нет? Может, все дело в культурных различиях? Кики упрямо продолжала:

— Здесь жил пожилой господин, мистер Вайнгартен. Ему делали гемодиализ в клинике, где я работала, поэтому три-четыре раза в неделю за ним приезжали врачи.

И вот однажды они приехали и нашли в саду его обгорелый труп — это было ужасно. Видимо, у него была зажигалка в халате, он хотел закурить… лучше бы он этого не делал. В общем, на нем загорелась одежда, и он, должно быть, не смог потушить ее. Кошмар. Не знаю, зачем я вам рассказала, простите.

Кики лукавила. Она намеренно рассказала про Вайнгартена. Ей хотелось вывести эту женщину из равновесия.

— Ну что вы, — нетерпеливо сказала миссис Кипе, оставляя без внимания явную попытку выбить почву у себя из-под ног. Кики внезапно заметила, что у ее собеседницы трясется не только голова, но и левая рука. — Я знаю это от мужа. Ему рассказала соседка.

— А… Грустно, правда? Когда ты совсем один.

На это миссис Кипе отреагировала немедленно — ее лицо исказилось и сморщилось, как у ребенка при виде икры или вина. Она осклабилась, кожа на скулах натянулась. Жуткое зрелище — Кики даже заподозрила припадок, но лицо женщины внезапно разгладилось.

— Для меня это была бы пытка, — с чувством сказала миссис Кипе. Она снова схватила Кики за запястье, на сей раз обеими руками. Темные морщинистые ладони напомнили Кики ее мать. Какие же они хрупкие: отдерни руку — и рассыплются. Кики стало ужасно стыдно.

— Я бы тоже не хотела жить одна, — сказала она, не успев взвесить, верно ли это в отношении нее нынешней. — Но в Веллингтоне вам понравится. Веллингтонцы искренне заботятся друг о друге, чувство локтя здесь очень развито. Почти как во Флориде.

— Но когда нас везли по городу, я видела стольких бедняг без крыши над головой!

Кики достаточно прожила в Веллингтоне, чтобы не доверять людям, обличающим язвы общества с таким

простодушием, словно кроме них этих язв никто не заметил.

— Ну, этот вопрос решается, — бесстрастно сказала она. — В последнее время иммигрантов прибавилось — здесь много гаитян, мексиканцев и просто тех, кому некуда идти. Зимой, когда открываются приюты, дело обстоит не так уж плохо. Хотя проблемы все равно есть… Знаете, мы очень благодарны вам за то, что вы приютили у себя Джерома. Вы так добры — у него ведь были сложности с жильем. Жаль, что все пошло наперекосяк из-за…

— Мне понравились слова из одного стихотворения: Надежный наш приют — друг в друге. По-моему, лучше не скажешь. Правда, замечательно?

Кики, которую прервали на середине речи, так и застыла с открытым ртом.

— Это же… кто это сказал? [14]

— Я и сама не знаю. Это Монти у нас эрудит. А я умом не блещу, имена запоминаю плохо. Этот стих я нашла в газете. А вы интеллектуалка?

Возможно, это был самый главный вопрос, который Кики в Веллингтоне всерьез никогда не задавали.

— Нет, не совсем… то есть совсем нет.

— Вот и я нет. Но я люблю стихи. Люблю в них то, что я сама не сказала и не смогу сказать. Нам ведь не все доступно?

Кики засомневалась, не нужно ли ей ответить что - нибудь, но через миг стало ясно, что вопрос риторический.

— А в стихах оно становится доступным. Я долгое время не читала поэзию, меня больше привлекали биографии, но в прошлом году я наткнулась на стихи, и теперь меня от них не оторвешь.

— Завидую вам, у меня со чтением не сложилось. Когда-то я все читала Анджелу^{9} — вам не попадались ее автобиографии? Я всегда ее очень…

Кики умолкла. Ее отвлекло то же, что и миссис Кипе: мимо калитки прошли пять полуголых белых девчонок подросткового возраста, со скатанными полотенцами под мышкой и мокрыми, слипшимися в жгуты волосами, напоминавшими змеиную голову Медузы. Все они говорили одновременно.

— Надежный наш приют — друг в друге, — повторила миссис Кипе, когда их щебетание стихло. — Монтегю говорит, что поэзия — первый признак истинно культурных людей. Он всегда говорит потрясающие вещи.

Кики, ничего потрясающего тут не видевшая, промолчала.

— Например, когда я зачитала ему эту фразу, эти слова из стихотворения…

— Строчку.

— Строчку, да. Так вот, когда я ее зачитала, он сказал: прекрасно, но это лишь одна чаша весов. А на другую надо положить L'enfer, e'est les autres^{10} и посмотреть, что в мире перевесит. — Она рассмеялась долгим смехом, веселым и не в пример ее голосу молодым. Кики беспомощно улыбнулась — она не знала французского.

— Я так рада, что мы посидели и поговорили, — ласково сказала миссис Кипе.

Это тронуло Кики.

— Вы так добры.

— Очень и очень рада. Мы ведь только познакомились, а болтаем, как близкие подруги.