О культуре и не только

Ах, какое красивое завещание!.. Эффект свыше – для того, кому вообще нравились эффекты. Он не был «правильным» человеком – Василий Шукшин. Впрочем, для чего прикрываться кавычками? Просто: правильным не был. Из письма сестре: «Я хочу, чтобы меня похоронили по-русски, с отпеванием, с причитаниями – и чтоб была жива моя мама…». Кто способен мечтать о таком горе для собственной матери – пережить сына? Но великое шукшинское эго трагическим сюжетом закругляло жизнь-песню. Чтобы ни убавить, ни прибавить.

По его и вышло.

– Я Шукшина читать не могу – плакать начинаю, – сказала, увидев книжку у меня в руках, соседка, моя ровесница, поглаживая головенку двухлетнего сына.

– Ну, это характеризует тебя с наилучшей стороны… – по неловкости захотелось отшутиться.

А если отбросить ухмылочки, так оно и есть.

Помните, Губошлеп утешал зареванную Люсьен, цедил брезгливо про Егора-Горе Прокудина: «Не жалей ты его… Он был мужик. А их на Руси много».

Кабы так – еще бы ничего. Но ведь мало их. Подозреваю, что в глубинах страны так же плачевно обстоит дело с мужиками, как и в столице.

Или не знаем мы Руси, не видим ее мужиков, потому что некому вытащить их на свет Божий? Потому что нет Шукшина…

Одинокий тополь на Тверской бульваре

11.09.2008

ОНА БЕЖАЛА по экрану в светлом пальто, цокая каблучками, потряхивая белокурой головой. Она повторяла на все лады: «Доброе слово и кошке приятно», добиваясь эффекта, при котором даже у кошек пошел бы мороз по спинке. С придыханием, штурмуя голосовые высоты, выводила: «Опустела без тебя земля», в ноевом ковчеге такси, среди бушующего летнего потопа. Она была самой красивой девушкой Москвы и Московской области. А также – родного Ленинграда. И вообще – Советского Союза. Это зафиксировано камерами и обжалованию не подлежит.

На долю Татьяны Дорониной выпало много черно-белого кино и несколько черно-белых эпох. Эпохи меняются, но не становятся цветными. Объемный, стерео охватный взгляд не в чести в новой России так же, как в России советской. Все плоско и монохромно. Да – нет, хорошо – плохо, либерал – реакционер. Плюс может стать вдруг минусом и наоборот, однако из двоичной системы: ноль – единица, плюс – минус, да – нет, и ничего кроме, мы выпрыгнуть не в состоянии. Происходит перераспределение сил между баррикадами, но сами баррикады стоят намертво. «Ты можешь понять, что Наташа Ростова плохая. Ты можешь понять, что Наташа Ростова хорошая. Ты только не можешь понять, какая она на самом деле», – говорит Надежда Резаева, учетчица, задиристому десятикласснику (помните «Старшую сестру»?), и не существует реплики, которая более отвечала бы судьбе Дорониной, ее за три четверти века не разгаданной сути.

Какая она на самом деле – Татьяна Доронина? Поклоняется Бунину и Горькому. Любит Достоевского и Симонова. Яростно защищает Смоктуновского и Фурцеву. Оплакивает Чапаева и тех, кто упокоен на Сент-Женевьев-де-Буа. Верит в Бога и коммунизм. Все это странно только на первый взгляд. Так зеркало, чем оно чище, тем больше отражает лучей и щедрее рассылает вокруг солнечных зайчиков. На мутной поверхности в лучшем случае зацепится один сиротливый лучик, и выходит из этой мутноты человек твердокаменных убеждений. Упертый сталинист, патентованный демократ – не важно. Понятный человек. Без проблем с идентификацией.

Доронина никогда не была понятной. Она вся состоит из парадоксов. Красавица, которой не везло с мужчинами. Басилашвили, Радзинский, Химичев… Четвертый – не звездный – муж… Кто-то не тронул душу, скользнул по касательной, кто-то, напротив, задел чересчур сильно, до боли. Первый брак подорвался на обычном «леваке»; судьба в какой-то мере рухнула, когда следствием этого «левака» стал аборт и сразу двое убиенных детей – мальчик и девочка. Доронина сама откровенно пишет об этом в книге «Дневник актрисы», секрета здесь нет.

Вероятно, для Дорониной измена – даже пошлая, беглая, сиюминутная – не могла быть явлением «обычным». В ее книге, как и в ее фильмах, проступает та чистота натуры, которая сподвигла, например, католических священников на кинофестивале в Боготе дать Дорониной специальный приз «За проповедь христианских постулатов». Знаете, за какую роль? Бортпроводницы Наташи.

«Еще раз про любовь». 1968 год. Радзинский и Натансон фактически провернули в СССР нежную сексуальную революцию. Наташа попадает в постель к Электрону со скоростью протонного пучка, разогнавшегося в адронном коллайдере. Черт знает что такое. Разврат. Но святых отцов это нисколько не смутило. Знатоки душ человеческих прониклись природным целомудрием Наташи – Дорониной. Будь Татьяна Васильевна «секс-символом», «русской Мэрилин Монро», подобной награды ей не видать бы, как локонов на затылке. Доронина, разумеется, воплощала русский секс. Только тогда он назывался любовью.

Римейк 2002 года с Ренатой Литвиновой стоит сейчас отдельного упоминания ради первого слова, вынесенного в титул. Небо. Первым делом – небо. Ну, а самолеты и девушки – потом.