О Ленине и Октябрьской революции

Как же отразились на флоте эта новая дисциплина и улучшение быта матросов? Мнения по этому поводу расходились. Уничтожение старой дисциплины, утверждали многие офицеры, снизило боеспособность. Другие уверяли, что, как показали испытания в огне войны и революции, флот находится в хорошем состоянии. В качестве примера их боевого духа они приводили сражение у Моонзундских островов. Несмотря на численное превосходство немцев и имевшееся у них преимущество в скорости и дальнобойности, революционные матросы блестяще провели бой с противником. Все признавали, что они продемонстрировали исключительно высокий боевой дух.

Не вызывало никаких сомнений, что матросы гордились своим флотом. Они сознавали, что являются его полновластными хозяевами. Когда катер увозил меня с «Республики», Аверичкин, обведя широким жестом все стоящие в заливе на якоре серые корабли, воскликнул:

— Наш флот! Наш! Мы сделаем его лучшим флотом в мире. Пусть он всегда сражается за справедливость, — и, всматриваясь в нависшую над водой серую мглу. словно надеясь увидеть скрытое за красной пеленой войны, добавил: — пока мы не совершим социалистическую революцию и не покончим со всеми войнами.

В России стремительно нарастала социалистическая революция, и этим морякам суждено было оказаться вскоре в самом круговороте событий.

Часть II РЕВОЛЮЦИЯ И ПОСЛЕДУЮЩИЕ ДНИ СРЕДИ БЕЛЫХ И КРАСНЫХ

Глава 6 «ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ!»

Опять наступает зима в голодной, изнемогающей России. Опадают последние октябрьские листья с деревьев, а вместе с ними падают последние остатки доверия к правительству.

Повсюду вакханалия и разгул спекуляции. Поезда с продовольствием подвергаются разграблению. Печатные станки выпускают потоки бумажных денег. В газетах бесконечные столбцы сообщений о грабежах, убийствах и самоубийствах. Вовсю шумят ночные кутежи, в игорных домах срывают бешеные ставки.

Реакция действует нагло, открыто. Вместо того чтобы судить Корнилова за государственную измену, буржуазия восхваляет его, создавая ему славу великого патриота. Но ее патриотизм — сплошное лицемерие и ложь. Она уповает на приход немцев и на то, что они отрежут Петроград, голову революции.

Родзянко, бывший председатель Думы, без зазрения совести пишет: «Пусть немцы возьмут город. Они уничтожат флот, зато задушат Советы». Крупные страховые общества объявляют, что в случае германской оккупации они проведут снижение процентной ставки на одну треть. «Зима всегда была лучшим другом России, — говорят буржуазные деятели, — она, может быть, избавит нас от этой проклятой революции».

ОТЧАЯНИЕ ТОЛКАЕТ К ВЫСТУПЛЕНИЮ

Надвигающиеся с севера зимние холода несут с собой радость привилегированным классам и новые лишения страдающему народу. Ртуть падает до нуля, а цены на продовольствие и топливо взлетают вверх. Уменьшен хлебный паек. Растут очереди дрожащих от холода женщин, простаивающих ночи напролет на покрывшихся льдом улицах. Локауты и забастовки увеличивают миллионные отряды безработных. Озлобление, накапливающееся в сердцах у масс, прорывается наружу в резких высказываниях. Вот, например, что говорил один выборгский рабочий.

— Нам твердят: «Терпите, терпите». Но что они сделали, чтобы мы могли терпеть? Разве Керенский дал нам больше хлеба, чем царь? Слов и обещаний хоть отбавляй, это верно. Но еды от этого не прибавилось. Мы целые ночи простаиваем в очередях за обувью, хлебом или мясом и все еще, как дураки, пишем на наших знаменах слово «свобода». Единственная наша свобода — это та же самая свобода быть рабами и умирать с голоду.

Разочарование и отчаяние рождали в народе дух борьбы, он начинал действовать — неорганизованно, буйно, неистово, но все же действовать.

В городах бунтующие рабочие явочным порядком захватывали предприятия. Управляющие пытаются помешать рабочим, но их сажают в тачки и вывозят за ворота. Ломают станки, портят сырье. В промышленности жизнь начинает замирать.

В армии солдаты бросают винтовки и сотнями тысяч бегут с фронта. Представители правительства пытаются остановить их отчаянными призывами. С таким же успехом они могли бы обращаться к горным лавинам.

— Если к первому ноября, — говорят солдаты, — не будет сделан решительный шаг в сторону мира, в окопах никого не останется. Вся армия устремится в тыл!

Во флоте проявляют открытое неповиновение.

В деревне крестьяне захватывают помещичьи имения. Я спросил барона Нольде:

—  Чего хотят крестьяне в ваших имениях?

—  Сами имения, — ответил он.

— А как они намерены получить их?

— Они уже владеют ими.

В некоторых местах такие захваты сопровождаются безудержными погромами. Под Тамбовом полыхает зарево горящих риг и помещичьих усадеб. Спасаясь, помещики бегут. Пришедшие в ярость крестьяне смеются над теми, кто призывает их к спокойствию. Посланные на подавление бунтов войска переходят на сторону крестьян.

Россия стремительно несется в бездну.