О-ля-ля! Французские секреты великолепной внешности

Как же великолепен этот собор! Сначала нам кажется, что в нем слишком темно, но потом глаза привыкают, и я ахаю от восторга. Старинный каменный собор украшают великолепные витражи. Повсюду много надписей на латыни и изображений святых. В этом месте есть нечто первобытное – неровные каменные стены, стоящие рядами маленькие деревянные стульчики с плетеными спинками… Я вдыхаю прохладный воздух. Самая старая часть собора была построена в XV веке. В ней проходят крестины и свадебные церемонии. Я подхожу к крестильне и делаю глубокий вдох, пытаясь ощутить присутствие Вайянкуров. Интересно, чувствуют ли они, что их американская прапрапраправнучка вернулась на родину через пятьсот лет? Мне так хочется узнать что-нибудь об их жизни… Я произношу небольшую молитву, чтобы поприветствовать предков через века. И мое сердце постепенно успокаивается.

И в этот момент распахивается дверь собора, и в нее проникает яркий луч света. Пожилой мужчина медленно идет по проходу и громко восклицает:

– Я слышал, что в собор пришла Вайянкур!

– C’est moi![44] – отвечаю я, хотя до этого момента никогда не считала себя настоящей Вайянкур.

Но это действительно я! Ведь я внучка бабушки Вайянкур. Имею право! Мужчина подходит к нам с Таней и представляется. Он похож на моего папу – румяные щеки, крупные уши и яркие голубые глаза. И он тоже весьма изысканно одет. Я говорю, что приехала из Америки, а Таня добавляет, что я ищу своих предков. Мужчина слегка запыхался, но явно видно, что он очень рад нас видеть. Он целует меня в щеки и говорит, что безумно рад, что ему удалось встретиться с кем-то из Вайянкуров. Мы присаживаемся, и он рассказывает, что я – не первый потомок Вайянкур, посетивший этот собор. Давным-давно здесь уже побывал Вайянкур из Канады.

– Вот именно здесь, в нашем городе!

А потом наш собеседник рассказывает совсем удивительную историю:

– Во время немецкой оккупации нашу часовую фабрику превратили в лагерь для военнопленных, и этот канадский Вайянкур попал в плен. Но ему удалось бежать. Мы нашли его в яблоневом саду моего соседа – он съел все яблоки. На нем почти не было одежды, он умирал от голода. Мы подобрали и спрятали его.

Может быть, поэтому в городе появилась улица Вайянкур? Может быть, он вернулся после войны? Или помогал городу? Но наш собеседник не мог ответить на эти вопросы. Во время Второй мировой войны он был всего лишь мальчишкой. А меня эта история вернула к воспоминаниям детства. Я вспомнила, как сидела на диване в гостиной у бабушки, а она шепотом рассказывала маме о нашем кузене из Канады, который во время войны попал в плен. Тогда я не поняла, о чем они говорили. Да и сейчас я тоже многого не понимала, но почувствовала, что фрагмент головоломки встал на место.

Мужчина снова расцеловал меня в обе щеки, словно давно потерянную родственницу. И в этот момент я почувствовала себя тем пленником, обнаженным и голодным. Мне показалось, что это меня он нашел в своем саду с яблоками. А потом добрые жители Сен‑Николя-д’Альермон распахнули мне свои двери, одели и накормили меня, потому что я была голодна. Я не ела яблок из этих садов пятьсот лет. Я изголодалась по дому.

Ведь я – француженка. Но я не чувствую себя француженкой. Я потеряла нить Ариадны и не могу найти дорогу домой. Думаю, когда мои предки пересекли океан и высадились на новых берегах, они потеряли что-то важное. У них не было времени и сил хранить связь с прошлым, традиции, все то полезное, о чем рассказывают нам наши бабушки. Рецепты, маленькие женские хитрости… Ведь им нужно было осваивать новые земли.

Полагаю, не одна я испытываю чувство разобщения с родиной. Стремление к чему-то, что было, но теперь утрачено, я встречала во Франции, Испании, Италии, Англии, Африке, Индии, Бразилии, на Ямайке. Нам нужно воссоединиться, но как это сделать?

Как?

Думаю, для начала следовало бы поговорить с представителями старшего поколения – бабушками и прабабушками, если это возможно. И конечно же, совершить путешествие в прошлое – это будет путь к красоте и самопознанию. Именно за этим я и приехала во Францию. Может быть, меня поймут не все, но когда я вижу на рынке даму в красной шерстяной шапке и черных резиновых сапогах, когда я вижу в ее руках маленькую сетку с помидорами и луком-пореем, я знаю, что нашла еще один ключ к собственному прошлому и к своему внутреннему «я».

Встреча в соборе с тем пожилым французом стала моим «идеальным моментом». Когда мы выходим из церкви, я говорю Тане: «Ты видишь, я – настоящая француженка», а она рассеянно кивает: ее гораздо больше увлекает свежая морковка на фермерском рынке.

– Потому что ты носишь шарф? – спрашивает она.

– Нет! – обижаюсь я. По моим щекам текут слезы. – Потому что мужчина в той церкви узнал меня. Потому что я – Вайянкур!!!

Таня слегка пожимает плечами и передает монетки торговцу овощами.

– Но ты же всегда была Вайянкур, n’est pas[45]?

* * *