О литературе и культуре Нового Света

Приемы парламентского выступления и исторического пророчества – важный жанрообразующий источник и, пожалуй, широкая «рамка», охватывающая систему композиционно-выразительных средств книги. Первая строка «Введения» – «Страшная тень Факундо, я вызываю тебя…»[223] Заклинающая интонация шамана и ораторская фигура – сливающиеся воедино лики Сармьенто: политик-аналитик и пророк, прозревающий будущее. Но это лишь изначальный импульс, общее обрамление. Как нельзя понять «Факундо», не учитывая его устный источник, так же нельзя оценить его, не помня о том, что слово, сохраняя прообраз импровизационной устности, строится по законам письменной литературы.

Образ автора, объединяемый позицией оратора-пророка, множится именно на то число авторских масок, которое предполагает его цель: анализ-разгадка «способа существования аргентинского народа». Как отметил Э. Брисуэла Айбар, начальная фраза «Введения» «Факундо» – это парафраз первой фразы книги Вольнея «Руины Пальмиры», но, по сути, вся книга Сармьенто – сплошные парафразы образов, методов и стилей различных философов, писателей, мыслителей. Здесь угадывается маска Токвиля, там – Кузена, в другом месте – Фенимора Купера или Вальтера Скотта, там – реминисценции из Вико, Шекспира, Гумбольдта, Гизо, Гюго, Плутарха или Саллюстия. За каждым из авторских обликов скрываются соответствующие идейные, жанровые и стилевые пласты исторического труда, эпической драмы, философского эссе, романа, биографической хроники, политического трактата, программного документа. Но все они сплавлены воедино, в новое качество, в новое «корневое» слово, возникающее из самой стихии истории. Не оперный маскарад, а истинное творчество, рождающееся из страсти, боли, борьбы.

Как и Росас, Сармьенто был «центровым человеком». Росас держал на своих плечах один порядок, Сармьенто противопоставил ему другой, равновеликий и всеобъемлющий. Отыскивая ответ на все сразу, хаосу тайны он противопоставил разгадку национального мира во всей его целостности, от корневых, бытийственных основ до высших общественных структур.

Системность мышления Сармьенто хорошо понял один из первых критиков «Факундо», унитарий Валентин Альсина, впоследствии, при Сармьенто-президенте – вице-президент Аргентинской Республики, написавший по просьбе автора критический отзыв на его сочинение. Являя собой тип педанта, который отвергал Сармьенто, Валентин Альсина воспринял «Факундо» как историческое сочинение и упрекал автора за искажения, за предпочтение дедуктивного, «синтетического» метода индуктивному, аналитическому, предполагающему исследование фактов, а уж потом создание теории. Альсина принял за слабость Сармьенто то, что было его силой. «В Вашем сочинении, – писал он, – много поэзии… Но ведь Вы не ставили перед собой задачу написать роман или эпопею…». Действительно, это не входило в намерения Сармьенто, но он поставил перед собой цель эпопеи и романа – дать через биографию «великого» человека всеобъемлющее объяснение действительности, истории, т. е. воссоздание ее. Задача была художественной по сути, требующей эпической полноты и завершенности. Чтобы создать систему, он был вынужден искажать факты, преувеличивать их. В связи с этим Альсина возмущается: Сармьенто пишет, что гаучо помнит, как выглядит каждый из коней, пасущихся в десяти тысячах поместий, разбросанных по пампе: как может такое быть! Здесь преувеличение! И таких примеров много! Во втором издании книги Сармьенто исправил неточности, но отказался править искажения и преувеличения. Десять тысяч поместий он поправил на тысячу – как будто от этого что-то менялось! Сармьенто знал, что секрет книги, ее сила именно в художественном искажении и, если заменить образы на факты, как того хотел Альсина, она погибнет как целое.

У Сармьенто в системе связей факт – обобщение, рациональное – чувственное, логическое – интуитивное, нехудожественное – художественное второй ряд – инстанция, придающая мысли целостность, убедительность и доказательность. Сармьенто не ищет примеров, чтобы подтвердить свой тезис, как обычный историк; нет, он любую идею интуитивно преобразует в образ. Первотолчок – рациональная идея – облекается в художественную плоть. Не случайно главная цель Сармьенто – «великий» злодей Росас, олицетворяющий всю систему, – находится на заднем плане, а на первом плане – Факундо, чей образ художественно символизирует «варварский» мир. Факундо – высшее воплощение «варварства» и самое большое преувеличение и искажение в книге, поясняющее Росаса и придающее его фигуре окончательную цельность. Абстракция у Сармьенто художественно воплощается во всем: от идеи аргентинского «способа существования», от положений о специфике аргентинской географии, природы и аргентинского этноса, от идеи современной истории как борьбы «варварства» и «цивилизации» до этнографических сведений об обычаях, быте, одежде.