О любви, дружбе и плюшевых мишках

— Не говори глупости, — прошептала Вивиан, отчаянно за него цепляясь. — Ты самый лучший, слышишь? И просто обязан быть счастливым!

При этих словах Максимус чуть отстранился, заглядывая ей в глаза. Провёл пальцем по щеке, скользнул рукой в волосы и очень медленно наклонился, целуя. Отвечать на целомудренный поцелуй Вивиан не пришлось — очень быстро Максимус отстранился, замотал головой, сжал пальцами виски, зажмурившись.

— Я не могу, — прошептал обречённо. — Не могу, понимаешь…

— Понимаю, — сказала Вивиан мягко. — И не надо этого вовсе. Я тоже хочу быть счастливой, знаешь ли. Ну вот что… — тут она встала и взяла его за руку. — Пошли в душ. Тебе надо успокоиться, а это самое верное средство. А потом пойдешь к Ларсу и вправишь ему мозги. Судя по тому, что я видела, ему без тебя так же херово, как и тебе без него.

— Я люблю тебя, знаешь? — спросил Максимус, послушно поднимаясь с дивана. — Ты — лучшее, что есть в моей жизни.

— Да, после Ларса, — фыркнула Вивиан и нежно добавила: — Знаю. И я тебя тоже. А теперь марш в ванную!

* * *

Ларри совершенно не помнил свои эмоции в детстве. Когда был рабом обезумевших сектантов. Услужливая память поспешила от них избавиться, заперев в самом отдалённом уголочке души в первые же годы свободы. Но несмотря на это, он почему-то был уверен, что такой щемящей боли он тогда не испытывал. Беспросветную тоску — да, горькую тошнотворную грусть — тоже да, страх — наверняка. Боль. Но это?..

Он некоторое время перебирал в памяти те крупицы счастливых воспоминаний, что выпало на его долю за эти несколько дней, всё отчётливее понимая, что никто и никогда не заменит ему Нимоя. Даже если судьба когда-нибудь сжалится и снова даст ему шанс завести отношения, они будут пресным суррогатом тех настоящих чувств и эмоций, которые давал ему Максимус.

Он сжал кулаки и зарылся лицом в подушку, вдруг поняв, что даже сейчас подсознательно ждёт присутствия Нимоя, стремится к нему, что душевная боль, раздирающая на части, уже не только от собственных эмоций, но и от того, что Максимуса нет рядом. И дальше будет только хуже. Если надо отпустить, то нужно сделать это сейчас, пока это ещё возможно…

Боль отступила так же быстро, как и навалилась. Чужое душевное тепло вытеснило её со скоростью света от зажёгшейся лампочки, разгоняющего тьму в подвале.

«Максимус!» — вспыхнула в мозгу радостная мысль, и Ларри поспешно скатился с кровати, отчаянно пытаясь обмануть себя. Вот только обмануть не получалось — он был до одури, до радужной пелены перед глазами рад снова оказаться не в одиночестве. — «Ты где?» — спросил он осторожно и вдруг подумал, что… Чёрт возьми, а если Максимус пришёл попрощаться?..

«Я на крыльце. Курю», — незамедлительно последовал ответ. Ларри показалось, что Максимус усмехается. — «Конечно, усмехаюсь. Ты подумал, что я пришёл прощаться — это действительно смешно, знаешь ли».

«И вовсе не смешно», — мрачно подумал Ларри и бегом сбежал по лестнице. Как и в первый раз Максимус сидел на верхней ступеньке, но на этот раз ещё только забивал трубку табаком.

— Держи, это тебе, — он протянул Ларсу пачку сигарет. — Я знаю, ты курил раньше. Покурим вместе?

— Курил, — вздохнул Ларри, забирая сигареты. — И с большим трудом бросил.

Подумав, он сел рядом с Максимусом, прислоняясь к нему боком, достал сигарету и прикурил, без труда заставив сигарету воспламениться. Для стихийного мага огня это было совсем не сложно. Очень скоро Нимой тоже задымил трубкой. Он молчал и внешне казался расслабленным, но эмоции от него исходили дёргано-нервозные. Ларри очень хотелось его обнять, но он не решался, боясь, что только усугубит ситуацию, и от этого, казалось, Максимус дёргался ещё сильнее.

Нужно было что-то решать, и решать быстро, вот только самое верное, самое правильное решение никак не давалось, ускользало, а Ларри малодушно не пытался его ловить. И всё же одна сигарета кончалась, сменяясь другой, третьей, и в лёгких уже закололо с непривычки, а голову повело — надо было решаться. Собственной рукой наживую разрезать плоть и постараться сделать это с хирургической точностью.

— Максимус…

— Не надо! — вскинулся Максимус и сжал в руке трубку так, что та жалобно хрустнула обломанным кончиком. Он развернулся к нему, отчаянно заглядывая в глаза, и Ларри почувствовал его стыд за навернувшиеся слёзы. — Прошу тебя! Пожалуйста… Не делай этого. Мы что-нибудь придумаем! Не знаю — сбежим, подкупим врачей — да что угодно! Я не буду с ней спать, клянусь!

Ларри пришлось на секунду закрыть глаза — так больно сжалось сердце.

— Дело не в этом, — прошептал он еле слышно. — Не только в этом. Я обуза для тебя. Будет лучше, если…

— Лучше?! — Максимус отбросил сломанную трубку и с неожиданной силой схватил его за грудки, притягивая к себе. — Кто дал тебе право решать, что для меня будет лучше?!

— А обо мне ты подумал?! — прорычал Ларри раненым зверем. — Что мне делать, когда я уже не смогу без тебя? — «И когда я стану тебе не нужен…» — добавил он мысленно, чувствуя, как глаза начинает жечь — также как и у Нимоя.