О любви и смерти (сборник)

– Я бы уже назавтра выкинул из головы этот Иллуран, – говорит Кит. – Но Наира не дала. Каждый день выспрашивала новые подробности, и я, конечно, не мог устоять перед ее напором, добросовестно выдавал информацию. Особенно ее интересовало, как я попал на Землю. В смысле, технически – как? На летающей тарелке привезли? Согласиться было проще всего, но я придумал версию получше: дескать, на Иллуране путешествуют силой мысли, но не своей, а чужой. Потому что у одного человека на такое дело сил не хватит, зато если сразу сто, а еще лучше тысяча умелых и опытных колдунов станут одновременно думать, что ты попал в какое-то определенное место, будь уверен, рано или поздно ты там окажешься! Даже если это место – другая планета. Без разницы. Как тебе метод? До сих пор горжусь.

…– На этой почве мы с Наирой здорово сдружились, – говорит Кит. – Сперва только в школе на переменах болтали, а потом я стал провожать их домой. И гулять мы вместе ходили, сперва втроем, а потом уже вдвоем, без Марины. И мне, как ты понимаешь, больше не пришлось маяться с выбором. Все само решилось. В смысле, выяснилось, что без челки все-таки лучше. Это был очень счастливый детский роман, как в кинофильме для школьников. С записками на уроках, цветами с парковых клумб и первым поцелуем в щеку – даже не знаю, кто из нас больше перепугался. Ну что ты смеешься, дальше мы просто не успели зайти, летом после седьмого класса они переехали, вернее, эмигрировали – ай, неважно. Все к лучшему, мы просто не успели ничего испортить, а счастливая первая любовь – это очень важно. Потому что потом представляешь, что примерно так все всегда и будет. И оно действительно становится так, даже если совершенно иначе – вот такой прекрасный парадокс.

– А про Иллуран я после Наириного отъезда ни с кем уже конечно не трепался, – говорит Кит. – Хотя прозвище Пятнадцатый Принц к тому времени уже прилипло ко мне намертво. Уже мало кто помнил, почему, просто привыкли, как к данности. Я не возражал, Пятнадцатый Принц – гораздо лучше, чем Рыба, приклеившаяся ко мне с первого класса – ну, обычная производная от фамилии, как у всех, или почти.

– Неважно, что было в школе, – говорит Кит. – Все это совершенно неважно. Хотя нет, стоп! Я же еще в школе учился, в десятом классе, когда… Ну в общем, обычная история: на школьную дискотеку пришли какие-то посторонние ребята, и мы, скажем так, не очень друг другу понравились. Слово за слово, поцапались, чуть не передрались, но нам не дали, это же все-таки школа, куча взрослых вокруг. Этих красавцев выставили, но они оказались терпеливыми, дождались меня во дворе. А я тогда еще девчонку пошел провожать, и очень не хотелось, чтобы она из-за меня попала в неприятности. Поэтому думал только об одном: как бы их отвлечь, чтобы она успела сбежать. И заорал что-то такое – дескать, теперь мне придется убить их всех, а потом себя – по законам чести Иллурана, согласно которым драка в мирное время – несмываемый позор для всех участников. Ребята оказались на удивление вменяемые и любопытные. Вместо того, чтобы размазать меня по асфальту, стали расспрашивать, что за херня. В смысле что за Иллуран такой и с какой стати драка – позор? В итоге мы вместе отвели домой девчонку и еще полночи трепались – я гнал телегу за телегой, а чуваки слушали. Не то чтобы верили, конечно нет. Но им было интересно. Такова, как понимаем мы, власть литературы, в том числе, устного рассказа. Возможно, устного – в первую очередь. Викинги уж насколько буйные были, а сагами усмирялись на раз. Может, только потому и не извели друг друга под корень, что в самый напряженный момент, непременно вылезал какой-нибудь очередной Снорри Стурулсон и говорил: «А вот когда Торгрим из Медового Фьорда велел убить Йона Котенка…» – и все, битва откладывается, берсерки прекращают грызть щиты, их теперь от рассказчика за уши не оттащишь. Вот примерно так вышло и с моими противниками. Мы, кстати, сдружились в итоге. Ты же знаешь Сашку? Ну да, Санту Саныча. Он, будешь смеяться, из той самой компании. Кто бы мог подумать, скажи?