О любви не говори

– Дело в том, что недавно моя фотография появилась в одной из газет Сан-Франциско в сопровождении статьи, в которой сообщалось, что я и есть та самая девочка с фотографии, – пояснила Джулия. – Сразу же после публикации наши с Алексом квартиры подверглись нападению и погрому. Какой-то неизвестный пытался напасть и лично на меня. А еще мы заметили за собой слежку. Все это внушает тревогу. Нам удалось выяснить, что те, кто убил наших родителей, полагают, что у меня есть какая-то очень ценная вещь. Может быть, это фамильные драгоценности, которые родители заблаговременно переправили в Штаты, чтобы потом иметь средства к существованию.

– Какие фамильные драгоценности! – недоверчиво покачала головой Елена. – Все это похоже на сказку.

– Мы не знаем, что именно ищут эти люди. Но когда я узнала о твоем существовании, то посчитала своим долгом найти и предупредить тебя об опасности. Злоумышленникам известно, что я жива. Скорее всего, им известно и о тебе.

– Но у меня нет никаких сокровищ! – воскликнула Елена. – У меня вообще ничего нет.

– А у меня от прошлого осталось только две вещи. – Джулия полезла в свою сумку и извлекла оттуда лебедя. – Помнишь, у нас у каждой был такой кулон? Ты в нем сфотографирована.

– Да, этот кулон сохранился у меня до сего дня.

– А еще я обнаружила вот эту матрешку. – Джулия выставила куклу на кофейный столик. – Но здесь не хватает нескольких матрешек. Может, они у тебя?

– Да! – воскликнула Елена. – Сейчас я принесу их. – Она снова скрылась в спальне и вернулась через какое-то время с кулоном и деревянной куклой в руке. – Кто-то из моих приемных родителей, уже и не помню кто, хотел отобрать у меня эти дорогие моему сердцу вещицы, но я не отдала. Они ведь – единственное, что у меня осталось от родной семьи. Все эти годы я берегла их как зеницу ока, ночами прятала под подушку, боялась, что другие дети могут украсть мои сокровища.

Джулия поежилась. Нерадостной была жизнь ее сестры.

Елена открыла большую матрешку, которую привезла с собой Джулия, и объявила радостным голосом:

– Наконец-то мы соберем их всех вместе!

И Джулия тут же вспомнила очередную семейную сценку.

Мама разобрала матрешку и разложила куклы на кровати, потом разделила их на две группы и сказала, что каждой из дочерей даст в дорогу по половине кукол, чередуя их между Еленой и Юлией. Одной – первую матрешку, второй – вторую, одной – третью, второй – четвертую. Помнится, она им еще и сказку рассказала про то, как делили кукол. Но вот только что это за сказка? А может, и не сказка, а просто какая-то история?

– Ты не помнишь, что за историю рассказала нам мама про этих матрешек?

Елена задумалась.

– Нет! По-моему, она говорила, что матрешка была расписана специально для ее бабушки.

– Ее бабушка тоже была балериной, – сказала Джулия. – Ее звали Тамарой Славинской. Получается, что ты пошла по стопам не только мамы, но и своей прабабушки.

Елена быстро заморгала ресницами, стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Джулия тут же устыдилась допущенной оплошности.

– Прости! – проговорила она виновато. – Я совсем забыла.

– Все в порядке! – успокоила ее Елена. – Несчастный случай, ничего не поделаешь! Я сама во всем виновата.

– Ты наверняка стала бы великой балериной. Говорят, ты уже прекрасно танцевала.

– Да, кое-какие успехи у меня были, – скромно призналась Елена. – Если честно, то о славе я не мечтала. Я просто любила танцевать. Мне доставляло удовольствие выходить на сцену, погружаться в мир сказочных грез, а вокруг тебя кружат белые лебеди, красивые принцы, и все такое воздушное, летящее, будто ты и сама паришь в воздухе.

Джулия очень хорошо понимала сестру. Схожие чувства в ней всегда рождала музыка, та самая, под которую порхали на сцене балерины. Воистину, они с сестрой две половинки единого целого.

– Можно я взгляну на всю матрешку? – спросил Алекс. – Помнится, на матрешках Джулии стояли какие-то цифры. Сейчас посмотрим, есть ли цифры на ваших куклах, Елена. Дайте-ка мне клочок бумаги.

– Пожалуйста! – Елена вырвала листок из блокнота, лежавшего на столе.

Алекс снова разобрал матрешку, потом пересчитал все куклы.

– Матрешек десять, и цифр тоже десять.

– Может, это обычный серийный номер каждой из кукол? – предположила Елена.

– Цифры слегка процарапаны на дереве. Такое впечатление, что их нацарапали много позже.

– Наверное, это сделала мама, – осторожно предположила Джулия, припомнив, что видела в руках матери острый нож в тот самый момент, когда она разложила матрешек на кровати. – Но что эти цифры могут означать?

– Пока не знаю! – ответил Алекс. – Будем выяснять. И для этого я даже готов пойти на невозможное, Джулия! Я позвоню отцу. Вдруг ему что-то известно. Оцени благородство моих намерений!

Джулия оценила. Она понимала, как трудно было Алексу решиться на подобный шаг. Она даже расчувствовалась!

– Спасибо тебе! – проговорила она растроганным голосом.

Алекс стал собирать матрешку, но вдруг замер и тряхнул самую маленькую.

– У нее внутри что-то есть! – воскликнул он, снова тряхнул ее и прислушался. – Да, там что-то есть!

Маленькая матрешка принадлежала Елене.