О любви. О жизни… с болью

Когда он улетел, Юля страдала, скучала, но не долго. Уже через месяц прилетела к нему. Ненадолго. Надо же было ходить по собеседованиям, подыскивать отдельное от родителей жильё. Но ещё одна неделя счастья дала ей силы идти вперед.

Вернулась она вся окрылённая. Тем более, что Лёшка очень недвусмысленно намекнул, что может быть работу стоит начать искать в Сочи, а не в Питере?

Каждое утро дарило улыбку и счастье. Знала, что проснётся, а в телефоне смс от любимого " Доброе утро, Люлька. Люблю тебя!" и сразу писала ему в ответ такие же милые глупости.

Счастье, счастье….Сколько оно может прожить? У каждого свой срок. У Юлиного всего четыре месяца.

Лёшка просто перестал писать в один день. Телефон вне зоны доступа, на имейлы не отвечает. Где и как его найти? Почему он пропал? Почему убил их счастье?

Тогда Юле было не просто плохо. Она попала в клинику с нервным срывом и только через пол года пришла в себя. Повезло, что мама была завотделением в городской больнице и связи, только связи, помогли девушку определить в клинику анонимно, что бы потом не тянулся за ней шлейф " психованной".

А дальше уже на сцену вступила Наташа с ее весельем, улюлюканьем и вечно вьющейся вокруг нее стаей мужиков. Через несколько лет после Лёшки, Юля познакомилась с Мишей. Наташу пригласили на двойное свидание и она вязала конечно же свою лучшую подругу. С тем мужиком у Наташи ничего толкового не сложилось, зато Юля встретила будущего мужа.

— Ты меня не слушаешь? Эй, Юль, ты где там витаешь?

Голос Наташи вернул ее в реальность.

— Я да, — ответила Юля подруге каким-то неестественно тусклым голосом. — Пойду в туалет схожу.

— Юль, с тобой всё нормально? — обеспокоенно спросила Наташа.

— Да, я просто в туалет захотела.

Женщина взяла сумочку и направилась по скользкому кафельному полу по направлению к туалету.

"Главное не оборачиваться" думала она. " Боже, пожалуйста, пусть он уйдёт. Я не хочу его видеть". Вся та боль, что казалась забытой, с новой силой нахлынула.

Она чувствовала, как сердце стучит где-то в районе горла, готовое выскочить наружу.

Дойдя до закуточка, над которым красовалась табличка с треугольничком, основанием вниз, она остановилась и оперлась о холодную стену.

" Главное дыши" как мантру повторяла про себя Юля.

И тут она почувствовала, как кто-то схватил ее за локоть и резко развернул.

Это он. Лёшка.

Юля зажмурила глаза и проговорила:

— Уходи. Тебя нет. Тебя. Больше. Нет. В. Моей. Жизни.

Но он не отпускал, а крепко прижал и начал быстро, тихо говорить, обдавая горячим дыханием ее макушку:

— Люлька, это ты. Ты. Моя Люлька. Как я по тебе скучал все эти годы. Думал, постоянно думал о тебе. О нас.

Юля отстранилась и надрывным тоном, срывающимся на крик, бросила ему в лицо:

— А где ты был все эти годы? Где?

Лёшка молчал и смотрел на нее всё теми же улыбающимися глазами. Только теперь блондинистые волосы припорошила седина. Трёхдневная щетина на лице, морщинки на лбу, у глаз. Да, он изменился за эти годы. Но это был всё тот же Лёшка. С которым она была счастлива. И который так больно ранил.

— Молчишь. Ну так я тебе скажу. Ты пропал, не объяснив ничего. А я пол года провалялась в психушке после этого. Меня собирали по кусочкам. Да я себя ещё долгие годы собирала, как кружку, которую швырнули на пол и разбили. Ты знаешь, как это было больно? Не знаешь и никогда не узнаешь. Я замужем, у меня сын. Тебе нет места в моей жизни, — она замолчала, переводя дыхание, и уже более спокойным и тихим тоном добавила, — Больше нет.

— Люлька, — начал было он.

— Заткнись. И не смей меня так называть.

Она развернулась и собиралась уже быстро и гордо уйти в ту сторону, где ее ждала подруга, но Лёшка снова схватил ее за руку, прижал к стене и начал целовать. Так же страстно и горячо, как когда-то, 18 лет назад, уже делал. Она пыталась вырваться из его крепких рук, била по спине, но, постепенно из Юлии Владимировны Лешенко, она превратилась в Люльку, которая любила и ждала.

Сумка упала на пол, а ее руки обвили шею Лёшки. Теперь она уже не отбивалась, а наслаждалась всеми теми чувствами, которые были запечатаны ей же в сердце на долгие годы.

В сумке, валявшейся под ногами, зазвонил Юлин телефон. Громко, пронзительно, как будто кричал" Зачем? Остановись!". Это звонила Наташа.

Юля оторвалась от Лёшки, набрала в лёгкие воздуха, что бы унять дрожь, которая била ее внутри, подняла с пола сумочку и, выудив дрожащей рукой сотовый, ответила:

— Да, Наташ. Нет, всё нормально. Тут очередь оказалась. Нет, не надо ко мне идти. Закажи мне латте. Да, уже иду.

Нажав красную кнопочку отбоя на экране, посмотрела на Лёшку и сказала:

— Лёш, давай не здесь. Мне идти надо.

— Да, конечно, — ответил, тяжело дыша, мужчина. — Помнишь тот отель, в котором мы тогда с тобой жили?

Юля кивнула и улыбка пробежала по ее лицу.

— Номер 4438. Я буду тебя ждать завтра в 12. Приходи. Поговорим.

— Подумаю, — ответила она и быстрым шагом направилась в кофейню.

— Да ладно? А чего такая счастливая? Уж не Яглыча ли встретила в соседней кабинке? — спросила с ухмылкой Наташа.