О людях и нелюдях

— Если отец признает меня наследником, я обещаю… клянусь, что в Северном княжестве не станет различий между людьми и оборотнями, — Дрозд обвел взглядом внимательно слушавших вожаков. — Я сам нелюдь, и дети мои будут такими же. Я хочу достойной жизни для себя и нормального будущего для них. Чтобы никто не посмел ткнуть в оборотня крыликом или надеть без серьезного основания серебряный ошейник. Сейчас, к тому же, и княжеству, и Ладу очень нужны сильные, хорошо обученные солдаты-нелюди. Так что ваши военные навыки не пропадут.

— Мягко стелешь, — ощерился Сиплый. — Как бы не пришлось потом на серебряных шипах спать!

— Да на кой ему тебя обманывать? — не выдержал Вьюн. — Чтобы потом сидеть у трона Беркута в серебряном ошейнике? Дрозду побольше твоего хочется равноправной жизни. Он, как-никак, княжич, а по вашей милости столько лет по дорогам таскался, неприкаянный.

— А ты-то его что защищаешь? — спросил Хват.

— Потому что он мой друг! Я его не первый год знаю. Дрозд меня ни разу не подвел. И с другими никогда не подличал, ни с оборотнями, ни с людьми. Он правильный до тошноты. Станет княжить, в лепешку расшибется, а добьется справедливости! Мне тебя даже жаль, черный. Такое бремя на себя взваливаешь, — Вьюн глянул на друга, изобразив на физиономии живейшее сочувствие.

Пес закатил глаза. Кошак невозможен. Серьезные переговоры с его помощью начинают превращаться в ярмарочный балаган. Вожаки с ухмылками переглянулись.

— В одном точно не врут, — сказал Колун. — Дружат давно. Но я бы попросил у тебя, Кречет… или Дрозд?

— Для тебя Кречет.

— Хорошо, — медведь кивнул. — Попросил бы у тебя клятвы на крови… На ее крови, — показал на Винку. — Она, похоже, тебе дорога?

— Верно.

— И еще прошу поединка. Хочу знать, какой ты воин. В кого обращаешься?

— В пса.

— Значит, сражаться будем людьми. Согласен?

— Согласен.

— А я хочу сразиться с псом, — Сиплый оскалил зубы в волчьей ухмылке.

— И я, — выступила вперед Ненасыть.

— Как скажете, — пожал плечами Дрозд. — Кто первый?

— Сначала клятва, Кречет, — напомнил Хват. — Я драться не хочу, мне важнее получить твое слово.

Пес, не обращая внимания на толпящихся вокруг обротней, неохотно расступившихся перед ним, подошел к девушке.

— Виночка, я ведь просил, — укоризненно взглянул девушке в лицо, отчего она вспыхнула и потупилась. — Когда же ты начнешь меня слушаться? Если что-то пойдет не так, твое присутствие свяжет меня по рукам и ногам. А уж если с тобой что-то случится…

— Ничего с ней не случится, — Хват встал рядом с Дроздом. — Я прослежу.

— Да, пес, — никак не могла успокоиться Ненасыть. — Людину не тронем. Вот если б она носила твоего щенка…

Винка, неплохо знавшая Дрозда, испугалась его окаменевшего лица. Голос же звучал совершенно спокойно, когда он сказал:

— Вожаки, уймите волчицу. Неужто у вас принято рядовым тявкать, когда командиры разговаривают?

Ненасыть, бешено сверкнув глазами, скрылась за спинами воинов, провожаемая сердитыми взглядами двух волков и медведя.

Хват вынул из ножен кинжал и быстро полоснул Винку по ладони. Девушка прикусила губу, сдерживая крик. Дрозд бережно взял руку, не сводя глаз с налившегося кровью пореза, накрыл своей и легонько сжал. Потом громко произнес, глядя на Хвата, Колуна и Сиплого:

— Я, Кречет, сын Соколиного, рожденный человеком, ставший нелюдем, клянусь этой кровью, которая мне дороже собственной, никогда не вредить ни оборотням, ни полукровкам и установить в Северном княжестве закон, единый для всех разумных существ, людей и нелюдей.

— Мы слышали, — эхом откликнулись вожаки, а за ними повторили и воины.

— Перевяжите ей руку, — Дрозд осторожно отнял свою кисть и сжал кулак, будто желая понадежнее сохранить пятнающую его ладонь кровь.

— Эй, Головастик! — крикнул Хват, обернувшись. — Позовите его, кто-нибудь! Порез он, наверное, в силах залечить?

Щуплый молодой оборотень с казавшейся непропорционально большой на узких плечах головой быстро и аккуратно перевязал руку Винки, предварительно смазав рану какой-то мазью с травяным запахом. Боль быстро унялась, девушка перевела дух. Кошак зашептал на ухо подруге что-то ободряющее, Листвень глядел сочувственно.

Дрозд с Колуном тем временем готовились к поединку. О смертельной битве речи не было, и оборотни, как это было у них принято, сняли куртки и рубахи, дабы не штопать потом дыры и не отмывать кровь.

— Я согласен присутствовать при твоих встречах с другими вожаками, парень, — сказал медведь, обнажая мощный кряжистый торс с волосатыми грудью и спиной. — И мои воины, думаю, не откажутся. Но драться за тебя со своими никто не станет. Если найдутся желающие оспорить твое право главенствовать, разбираться будешь сам. Я должен знать, на что ты способен с мечом в руках. Нет у меня охоты в глазах товарищей по оружию выглядеть недоумком, что ходит под началом слабака.

— Не трудись объяснять, я знаю волчьи порядки, — Дрозд бросил ножны на землю рядом с рубахой.

За время жизни в Яре кости пса перестали выпирать сквозь кожу, но тело осталось поджарым, и на фоне Колуна Дрозд выглядел рано вытянувшимся мальчишкой-подростком.