О.М.Б. Том 4. Возмездие

Я попытался окликнуть дракона, но ничего не вышло. Из-за мысленного зова меня снова обнаружил Шарган. Правда, загонять меня обратно в темные закутки подсознания он не стал. Его внимание сейчас всецело занимал Фассет. И я просто обязан был этим воспользоваться. Вот только теперь все мои мысли занимала безопасность Тай-Тай, потому что боги явно решили превратить всю планету в поле боя.

Фассет сорвался с места и со скоростью ветра ринулся на Шаргана. В мгновение ока в руке Фассета, появился сверкающий, сотканный из энергии меч, который будто вырос прямо из его руки. И такой же меч вмиг возник в руке Шаргана — только вот энергия была другая, красная — демоническая.

Фассет нанес удар первым. От удара всколыхнулось небо и задрожала земля. Щит Шаргана заискрился, красные искры брызнули во все стороны.

Шарган ударил в ответ. Защита Фассета не выдержала и опалила демонической энергией руку богу магии. Рана пылала, как обуглившаяся головешка, но сам Фассет, казалось, этого даже не заметил.

Затем их движения ускорились настолько, что я перестал понимать, что происходит. Мир проносился мелькающими вспышками и искрами. Мое тело мотало во все стороны, будто в бешеной центрифуге. Несколько раз я ощутил серьезную боль, но Шаргану она явно мешала, и он ее отключил.

Если Шарган одержит победу в этой битве, судьба человечества Адары предрешена. Если же победит Фассет, миру больше ничего не будет угрожать. Но когда умрет Шарган, умру и я. С этим я легко смерился. Моя смерть ничего не значит. Я пришел в этот мир, чтобы его спасти. Именно это моя миссия. И сейчас я собирался сделать все, чтобы ее завершить.

Шарган был всецело захвачен битвой, и потому я без проблем сумел влезть в его память. Я искал нечто, что могло бы наверняка причинить ему боль. Мне нужно было именно то воспоминание, которое прожгло дыру в его сердце и сделало таким.

У бога было слишком много воспоминаний. Он прожил не одну человеческую жизнь, прежде чем его душа стала достойной божественного воплощения. Он был и женщиной, и мужчиной, был мерзавцем и был святым. Был убийцей и спасал жизни. Его предавали, и он предавал.

Но ничего из этого не причинило бы ему боли. Все это было слишком мелко, слишком давно. Сейчас Шарган отожествлял себя исключительно со своей божественной личностью. Потому что, став божеством, возвысившись над всем живым, он прозрел. И это прозрение принесло ему осознание истиной природы человеческой души и природной любви Мужчины и Женщины.

Я путешествовал по его воспоминаниям, больше не обращая внимание на божественную битву. Несколько мыслей Шаргана о ней дали мне понять, что убить бога — это дело не быстрое. И если я не помогу Фассету, так биться они могут и неделю, и месяц, а может, и вечность.

Я искал Манушерму в воспоминаниях Шаргана. Но он все воспоминания о ней где-то тщательно скрывал. Пока я наконец не нашел нечто.

Все было окутано туманом злобы и ненависти. Вытягивать эти воспоминания было тяжело. Казалось, я пытаюсь унести песок в решете. Стоило только за что-то ухватиться, и туман тут же пожирал воспоминание, уволакивал в свою злобную тьму.

Я видел куски и обрывки: невероятной красоты женские изумрудные глаза. Изящный изгиб идеального тела в свете заката у окна. Щекочущее прикосновение светлых шелковистых волос. Тепло ее мягкого как зефир тела. Боль. Слова, режущие сильнее кинжала: «Я тебя не люблю. Никогда не любила, прости». Ее запах, звонкий, мелодичный смех, всхлип, мольба. Прикосновение, возбуждение и желание.

Сам не понимая, как, но я сумел ухватиться за это чувство. Туман снова попытался утащить от меня это воспоминание, но я ухватился так крепко, что он ненароком утащил меня за собой.

На меня обрушились сотни чувств сразу. Неистовая боль сменялась всепоглощающей радостью. Затмевающая разум страсть, сменялась невыносимым горем. Они били хлеще стрел. Град из ощущений ввергал меня в ужас и одновременно приносил невероятный покой. А затем все замерло и застыло. Будто сама смерть вышла из тьмы и поглотила меня.

Но ощущения поменялись. Свет ударил в глаза, я услышал голос. Женский голос, и я уже знал, что он принадлежит Манушерме.

Я оказался в комнате. Многие предметы интерьера источали энергию, это место было невероятным и непонятным для меня, правда, сейчас это не мело значения.

Манушерма сидела в парящем кресле. Ее длинные светлые волосы заплетены в косу, белое шелковое платье облегало идеальные формы тела. Ее взгляд был печален, она смотрела на меня (на Шаргана) с сожалением.

— Я не хотела этого. Просто так вышло, — произнесла она.

Шарган молчал. Внутри него бушевала ярость, но он старался изо всех сил ее сдерживать и оставаться внешне спокойным.

— Сам знаешь, как это бывает, — грустно улыбнулась Манушерма. — Просто мы с тобой сильно разные. А он… в общем, он делает меня счастливой.

Манушерма пожала плечами и мечтательно улыбнулась.