О магах-отступниках и таинственных ритуалах

Просто — конец. Я не могла поверить лорду Гаэр-ашу, я не поверила ни единому слову старика-целителя, но не верить фактам — безумие. И единственное, что оставалось непонятным — зачем эта игра в доброго и любящего дядюшку.

Вернула пустой бокал стоявшему рядом ректору, вытерла слезы, и от чего-то улыбаясь совсем не радостно как-то, я перелистнула страницы на самое начало, открыла оглавление, нашла непременные условия, перевернула страницы до сто сороковой и прочла уже ожидаемое:

— Кна гэреа.

«Абсолютное согласие жертвы».

Накатила невероятная апатия. Мне вдруг стало совершенно все равно, где я сейчас, почему сижу и с горькой улыбкой смотрю на книгу, расплывающуюся вместе со всей обстановкой, почему кружится голова и не слушаются ни руки, ни ноги.

— Кому-то пора спать. — Голос лорда Гаэр-аша раздался вдруг очень близко.

Но я даже не вздрогнула и не отодвинулась, и возражать не стала до тех пор, пока он не закрыл книгу.

— Н-н-не надо, — язык слушался с трудом, — я… должна… понять еще…

— Понять что? — Ректор присел на корточки рядом, вглядываясь в мои теряющие способность четко видеть глаза.

— П-п-понять, что т-т-теперь… м-м-мн-н-не д-де…

Я не знаю, что это было — обман зрения, или глаза лорда Гаэр-аша действительно стали ближе, так близко, что свои собственные я закрыла и, теряя равновесие, ощутила осторожный поцелуй. Голова закружилась сильнее, настолько сильно, что я схватилась за его плечи, а потом обняла за шею, только бы не упасть, но мир все равно продолжал кружиться все сильнее и сильнее, точно бы набирал скорость перед крушением… И губы горели, словно опаленные огнем, и шум падающих книг смешался со звуком разлетевшегося на осколки бокала… и я взлетела, а потом вдруг оказалась лежащей на чем-то твердом… и стол ожег холодом обнаженные плечи, и дыхания мне вдруг не стало хватать, и…

И я открыла глаза.

На потолке были старые, потемневшие от времени балки, и они кружились, как и все вокруг. Убаюкивая, укачивая, унося куда-то, где тепло и ничего не имеет значения. И на какой-то миг захотелось зажмуриться и снова оказаться там, где безразлично, уютно и не имеет значения, но я перевела взгляд на застывшего надо мной мужчину, с искренним удивлением узнала в нем лорда Гаэр-аша, еще больше поразилась тому, что его рубашка была скорее разодрана, чем расстегнута, а после осознала, что мне холодно! Это казалось невероятным, если учесть, что горели губы, лицо пылало, шея, плечи и ниже тоже. Потрясенная до глубины души, я приподнялась на локтях, недоуменно разглядывая спущенное платье, и покрасневшую кожу на груди… И…

— Тшш, все хорошо, — прошептал некромант, обнимая мое лицо и захватывая в плен непослушные болезненно-горячие губы.

И все закружилось вновь, но вместе с тем скользнула, возвращаясь на место ткань, теплая ладонь, мимолетно погладив словно огнем пылающую кожу, принялась застегивать платье. Рывок, и вот я уже не лежу, а сижу в теплых объятиях, слыша, как гулко бьется чье-то сердце. И хриплый срывающийся полный сожаления стон, и объятия на миг становятся почти болезненными, но почти сразу вновь уютными и надежными. И меня уносит куда-то в мир между сном и явью, где спокойно и безопасно, где хочется быть, хоть я и понимаю, что напилась…

Но при всем при этом какая-то мысль не давала покоя… Тревожила, не позволяла окончательно провалиться в сон… Какая-то непостижимо странная мысль… Книга, несоответствие, я что-то перевела неправильно, чувствую это. Чувствую, но не могу понять, что именно.

— Спи, — осторожное касание к виску, — спи, я больше не трону.

И сон пропал окончательно!

Содрогнувшись всем телом, я вмиг осознала, что сижу на коленях лорда Гаэр-аша! Распахнула глаза, в ужасе глядя на ректора, и только сейчас поняла, от чего горит моя кожа! Несколько долгих минут я потрясенно, не желая верить в очевидное, смотрела на его окаменевшее лицо.

— Да, я поступил подло, — сухим безжизненным голосом произнес некромант.

В груди что-то оборвалось.

Рванувшись, я попыталась встать, но лорд Гаэр-аш сжал сильнее, удерживая на месте, и холодно добавил:

— Ты на ногах не стоишь, Риаллин.

Словно сквозь туман в моем сознании пронеслись те два бокала вина, что я выпила. Два бокала мне, притом, что я вообще никогда не пила. И даже, Тьма, я даже сказала ему об этом. Я…

— Подонок, — сорвалось с моих губ.

Глава Некроса не произнес ни слова, только сжал крепче, чтобы даже дернуться не смогла. А из меня вместе с рыданиями вырвались горькие слова:

— Вы были единственным в Некросе, кого я уважала, чье мнение ценила… Вы… А вы такой же как отчим… Вы…

— Что?! — внезапно перебил меня некромант.

По моим щекам побежали слезы. Плакать было стыдно, очень стыдно, отчим ни слезинки не увидел, а тут… Стыдно, больно, противно. И остановиться не могу.

— Отпустите! — судорожно вздохнув, потребовала я.

— Риаллин, что ты…

— ПУСТИТЕ! — Мой крик разнесся по всей башне.

Некромант разжал руки.

Я вскочила в тот же миг и удержалась, только схватившись за край стола, но удержалась, несмотря на то, что голова пошла кругом, а пол под ногами ходуном заходил. Все равно устояла.