О маленькой птице размерами с остров

Вопросами непременно задаваться нужно, чем больше их становится, тем полнее, объемнее становится сущность всякого бытия. Во что же следует верить, решать тебе. Однако ко всему прочему не только под надзором одного лишь Мардука шла жизнь в Вавилоне. Как и во все годы, голод и изобилие правят людьми. Непременно это разные люди, так те, что наживаются на голоде одних, требуют изобилия от других. Собственно выходит так что у всех все есть, и это самое «все», переходя к пределу, должно перераспределиться, в зависимости от того кому чего не хватает. В общей же суматохе в один миг оказалось так, что одно было продано дороже другого. Теперь богатые землевладельцы, купцы и сборщики налогов расхаживают по красивым многоугольным дворцам, расписанных фреской, где у самых стен возвышаются финиковые пальмы в роскошных садах. Бедные в свою очередь трудятся везде, где нуждаются в них богатые. На каменоломнях, в полях, на рынках и пастбищах их много до ужаса, живущих в лачугах иль вовсе под открытым небом. Среди них мало кто заметит Каина, но все же, с недавних пор и он взял себе место под слепым солнцем большого города. В весьма узких кругах его знали как составителя писем и прочих записок. К Каину подходили на улице и просили записать некую информацию, которую впоследствии сами же и передавали, иногда через кого- то, а порой вовсе оставляли себе.

Ранним апрельским утром, когда солнце еще не жгло, а лишь мерно пробиралась в оконца домов, лаская своим приветливым светом, Каин уже стоял на одной из площадей города, естественно занятых рынком. К нему подошел мужчина, возраста порядочно старого, прямо таки пожилого. Одним словом дед. С седой бородой, мешками под маленькими округлыми глазами и большим носом, как принято говорить картошкой. Внешне он выглядел совсем заурядно, его цветастые платья даже как то не сочетались в общем образе. Подойдя совсем близко, он стоял прямо, ничуть не нагибаясь к маленькому Каину.

– Здравствуй мальчик, – довольно, буднично начал дед.

– Здравствуйте, – ответил Каин.

– Ты пожалуй, пришел слишком, рано, – с улыбкой продолжил старик, – ты ведь писанием занимаешься, я уже то прознал. Народу то почти ни кого, – довольно не связно проговорил он, чуть запинаясь.

–Вроде как да. Записки, – я так их называю. Пишу если надо. Но сегодня я пришел не за этим, потому и рано, – пояснил Каин.

– Так записки значит, пусть будут записки… так а пришел чего? – вдруг заинтересовался дед.

– Здесь красиво. Без людей знаете очень красиво, особенно в городе. В этом уж точно, затем и пришел. Люди умеют создавать прекрасные вещи, однако так уж выходит, что и портят их совсем ужасно. Бывает и так, что это те же самые люди, и это как раз хуже всего.

– Признаться, я не думал об этом. Но знаешь, мне не стыдно признаться, я глуп как пробка, но хотя бы это я знаю, – улыбаясь печальной улыбкой, сказал дед.

– Вы ведь не просто пришли, у вас ко мне дело, – одернул деда Каин, видя, что тот, кажется, замечтался.

– Да, у меня дело, мне нужно кое-что написать сыну, – очнулся дед.

– Я запишу.

– Он уже не молодой, а когда то был совсем как ты мальчишкой. Его зовут Моисей… а тебя как зовут?

– Каин, – отозвался мальчик

–Так вот, он тоже был маленький, и еще меньше чем ты. Тогда мы жили неподалеку от Ниневии огромного города, почти как этот. Не в самом городе, как я уже сказал. В этом то и была моя проблема, нашу семью не пускали в город. Семья наша была довольно большой, моя жена родила мне четырех сыновей. Однажды, кочевники напали на нас, и защитить я смог лишь одного сына, и только. Моему горю не было предела, но сын мой Моисей рос, и я увидел в нем хорошего человека, доброго и честного, тем совсем не похожего на меня. … Когда моему мальчику исполнилось десять лет, мы отправились искать счастья в другом городе, где пред нами открыли бы ворота. Такой город нашелся. Сейчас я стою средь него и плачусь тебе, словно я здесь дитя. Тогда же я был счастлив, я нашел город, приобрел дело, … стал торговцем, это так. Мой Моисей тоже был весел, в особенности от того путешествия что нам удалось пройти. Он все говорил о том, что хочет странствовать, я смеялся, надеясь, что у него это пройдет. Шло время и стал он уже старше тебя, совсем старше, окреп, мне показалось, что он уже и забыл свои детские мечтания. Увы, для меня, это было не так. Он сказал мне однажды – « я живу в целом мире, а вижу перед собой лишь клочок земли, мир создан таким большим, чтобы увидеть его». Я долго спорил с ним и не хотел отпускать, а когда понял что он все же уйдет, посмел отречься от него и сильно обругал. Уже спустя первые десять шагов его, я заплакал. Во второй раз в своей жизни. … Я хочу, чтобы, когда он вернется, пусть не буду я жив, он увидит мое прощение. Напиши его для меня.

– Так как же зовут вас? – спросил Каин после огромной паузы, едва ли находя, что сказать в ответ.

– Зовут меня Ир, – ответил старик.

– Одному бывает совсем одиноко, – выразился Каин.

– Что же и ты одинок? – спросил старик Ир.