О, Мари!

В девять утра колонна автомашин, в которой ехали и мы, взяла курс на Куйбышевский район. Впереди по ровной заснеженной степи шел тяжелый трактор, расчищая условную дорогу – асфальта там не существовало. За трактором следовали тяжелые грузовики, направленные по разнарядке из райцентра, загруженные соляркой, бензином, крупами, зерном, сахаром и прочими необходимыми вещами. Ездить в одиночку, вне автоколонны, в зимнее время запрещалось – ведь, если внезапно кончится бензин, машина окажется неисправна или случится затяжная пурга, людей на 40 – 50-градусном морозе ждет неминуемая смерть. Новый год вся колонна встретила в степи под доносящийся из включенных радиоприемников бой кремлевских курантов. Люди поздравляли друг друга, желали счастья и здоровья. Радовались как дети. Конечно, у всех оказались при себе запасы спиртного и еды.

Нет, все-таки неплохие у нас люди! Какие они сплоченные – не раздумывая, придут на помощь друг другу в случае опасности – как сейчас, когда опасность представляла природа. Но какие расхлябанные и неорганизованные, когда нет ни опасности, ни врага, ни направляющей их силы…

Почти через два дня езды мы с младшим лейтенантом Дмитрием Ненашкиным и нашим водителем, сержантом Тихоном Васиным, добрались до пункта назначения – совхоза имени Ленина Куйбышевского района, в сорока километрах от районного центра. Днем второго января нового года я уже находился на месте моей будущей службы. Поселок состоял приблизительно из трехсот пятидесяти – четырехсот наспех построенных целинниками домов, большого скотоводческого комплекса, здания совхозной администрации, небольшой одноэтажной школы, рядом детские ясли и медицинский пункт на десять – двенадцать коек. Проживало там тысяча двести – тысяча триста человек, в основном русские из Центрально-Черноземного района, которые после тюремного заключения отбывали наказание в форме ссылки до окончательного погашения срока. Казахи были представлены только изредка приезжающими из райцентра контролерами и участковым, лейтенантом милиции Джанибеком Джаксинбаевым – за ним были закреплены еще несколько населенных пунктов, поэтому он тоже появлялся нечасто, лишь по необходимости.

Всем хозяйством заправлял Тимофей Петрович Мамаев – добродушный, полный, с вечно взъерошенными волосами мужчина лет сорока – сорока пяти, с большим стажем практической работы на селе. Образование у него было среднее специальное, сельскохозяйственное. Как я потом выяснил, людей с высшим образованием во всем поселке можно было пересчитать по пальцам: ветеринар – ссыльный из Дагестана, замешанный в крупном хозяйственном мошенничестве; учительница русского и немецкого языков, осужденная по политическим мотивам, – вышеупомянутая Регина Шнайдер; а также директор школы и по совместительству историк Вадим Кирпичников, интеллигентный, но несколько странноватый человек, тоже ссыльный. Эти трое вместе с директором совхоза и составляли интеллектуальную элиту поселка.

Трудно было представить, как вообще можно жить в этой местности. Климат был ужасный. Зимой – свирепые морозы до минус сорока пяти, летом страшная жара. В дождь глинистая почва моментально превращалась в грязную трясину, так что передвигаться можно было лишь на вездеходе или тракторе. Вода исключительно плохого качества, скудная растительность… Разве что по весне степь покрывалась густым разнотравьем, и, если нормально запастись сеном, можно было разводить скот, чем и занимались местные.

Нас разместили недалеко от совхозной администрации, в отдельно стоящем четырехкомнатном доме, который использовался как гостевой для приезжающих из райцентра. Над дверью мы закрепили большую доску «Военная прокуратура». Разумеется, канализации и прочих удобств в поселке не было, и туалет и вода находились на улице. В коридоре дома стояла чугунная угольная печь, в которой мы старались круглосуточно поддерживать огонь, но, несмотря на наши усилия, иногда ночью было очень холодно. Дмитрий и Тихон разместились в одной комнате, другую занял я, третью комнату превратил в кабинет, где проводил допросы и работал целый день. Четвертую комнату мы оставили для неожиданных гостей и держали закрытой, чтобы туда не уходило тепло.

Все хозяйственные заботы легли на моих помощников. Выросли они в сельской местности, поэтому управлялись со своими обязанностями спокойно и со знанием дела. Главные бытовые вопросы – где питаться и мыться – тоже быстро решили. Не реже двух раз в неделю топилась русская баня, и я с удовольствием посещал ее в компании помощников и директора совхоза. Для повседневных нужд держали ведро воды на печи, поэтому кипяток был всегда, и по утрам можно было, смешав холодную и горячую воду, наскоро помыться. В комнате, где был мой кабинет, я установил приемник, который впоследствии стал для меня большой радостью и главным источником информации.

* * *