О, Мари!

– Нет, – засмеялся Рафа. – Я чувствую прилив романтических чувств к ее сестре. У нас родилась такая большая, трогательная дружба! Через папу я ее устроил на хорошую работу, но почему-то Иветта опять благодарна тебе! Впрочем, я пока решаю, кому из сестер отдать предпочтение.

– Рафа, – возмутился я. – Хватит фонтанировать, как аварийный водопровод! Дай слово сказать!

По возможности завуалированно обрисовал суть вопроса и подытожил:

– В общем, условия нормальные. Я пас. Напрямую с заказчиком работаешь ты. И последнее: Монстр где-то в Москве, залег в берлогу.

– Молодец, француз. А я уж думал, ты потерян для общества! Не зря тебя приняли в ряды партии лучших людей планеты. Если все пройдет удачно, считай, что хлеб с селедкой и бутылкой горячительного заработал на весь срок службы. А что еще солдату нужно? Духи, помаду, гигиенические прокладки для подарков женам твоих начальников? Ладно, я подумаю. А насчет Монстра собери любую информацию, это важно. Не надейся, что он исчезнет. Готовься обязательно – в самый неудобный час он появится. И, Давид… будь терпеливее. Не ссорься с людьми по любому поводу.

– Это кто мне тут советует? Ладно, ты тоже веди себя нормально, пока я не приехал и не вернулся к своей наставнической роли начальника оперотряда. Ты же был моим дружинником.

– Да, да, да. Утешайся этим.

Какие мы разные! Но по главным жизненным вопросам всегда понимаем друг друга. Все-таки Рафа родной мне человек. Золотое сердце! Вот только прирожденный анархист и беззаконник…

Длинный и противоречивый день у меня получился. И похоже, что служба не будет такой страшной, как представлялось мне раньше.

* * *

Дорога показалась долгой и нудной. Еще семь часов не пробило, а за окнами уже темно и мрачно. Как же ошиблись русские цари и большевистские правители! Почему не стали двигать страну на юг? Чем было бы плохо, если бы столицей России и деловым центром стал, скажем, Краснодар, Ростов-на-Дону, Сочи или Симферополь? Десятки миллионов людей переместились бы на юг. Стратегически исключительно важные территории были бы окончательно освоены, да и исламский вопрос оказался бы в корне решен. Проживающие там народы – чеченцы, ингуши, карачаевцы, адыги, аварцы, кумыки, черкесы, лезгины и другие – талантливые и своеобразные люди с большим чувством собственного достоинства. После сталинских репрессий, выселения и унижения в подсознании этих народов крепко сидит подозрение и недоверие к России. Силой их не сломить. Прав мой отец, который говорит, что остается культурно-экономическая экспансия, слияние и строительство наднационального государства, подобного США.

Другие национальные автономии – Татария, Башкирия, Удмуртия, Чувашия, Калмыкия, Коми – совсем другие, они более толерантны, менее религиозны и фактически уже срослись с Россией. Кто возьмется определить, сколько в русских людях татарской, башкирской, калмыцкой или удмуртской крови? И по культуре, и по быту эти народы давно сблизились. Но главная проблема – это сам русский человек. Он и его семья перестали быть примером для подражания в глазах других народов страны, в особенности прибалтийских республик, не говоря уже о населении европейских социалистических стран.

Приобщаясь к передовой европейской и мировой культуре через Россию, жители национальных республик замечают, что она с каждым днем все больше и больше отстает от Европы, не говоря уже об Америке, именно по причине отсталости своего населения и таких исторически унаследованных негативных качеств, как пьянство, необязательность, лень, раболепие, беспрекословное подчинение начальству, безынициативность… Россия остается непривлекательной, недоброй, неухоженной, негуманной. А может, если бы страну двинули на юг, русские люди не были такими хмурыми и неулыбчивыми? Ведь так почти девять месяцев в году они не получают подзарядки от солнечных лучей. И самое главное – может, они пили бы меньше?

– Кажется, приехали, – услышал я голос водителя.

Как бы то ни было, мне повезло. Мог бы оказаться за Уралом, а то и где подальше.

Глава 8

Хмурые, в неряшливой форме солдаты открыли железную калитку, и я, попрощавшись с водителем, прошел на территорию военного городка. На проходной дежурный лейтенант, парень примерно моего возраста, недоверчиво осмотрел меня и мою пижонскую, по его понятиям, одежду, отставил алюминиевую кружку с чаем и, отвернувшись от включенного телевизора, начал долго и нудно проверять мои документы. Через десять минут он поднял голову и закричал:

– Анискин! Позови Ивана Денисыча! Офицер прибыл, – после чего снова уткнулся в телевизор.

– Товарищ лейтенант, почему вы такой неприветливый? Во-первых, выключите телевизор – с вами говорит старший по званию. А во-вторых, могли бы и чаю предложить. Одним словом, быть более гостеприимным.

Лейтенант, удивленно посмотрев на меня, однако не говоря ни слова, выключил телевизор, принес кружку и поставил кипятить чайник. Через несколько минут подошел коротенький, толстый, неряшливый майор – по-видимому, замначальника гарнизона по хозяйственной части.