О массовых празднествах, эстраде, цирке

«В мире музыки» – так назван следующий раздел. Так назвал сам Луначарский книгу, в которой была впервые собрана некоторая часть его статей и речей о музыке. «Музыка должна гореть как огонь, как факел и насытить наши будни», – не уставал он повторять, и это в равной мере относилось к тому, каким могучим пропагандистом и резонатором музыки может и должна стать эстрада. И эстрада специфически-концертная и эстрада в самых популярных ее формах. Тот барьер, который долгие годы их разделял, оставляя для массовой эстрады из всех богатств мира музыки только жалкие крохи, должен был быть разрушен! Каждый шаг, сделанный в этом направлении, будь то в стенах старейшего театра или на массовом празднестве, в окраинном рабочем клубе, избе-читальне или в летнем «увеселительном» саду, находил его горячую поддержку.

Весной 1920 года на страницах журнала «Вестник театра» промелькнула заметка, издевательски расценивавшая организацию концертов в Большом театре. Не успела она появиться, как в следующем же номере журнала было напечатано письмо в редакцию, яростно полемизировавшее с нею.

«Симфонические концерты в Большом театре – лучшее музыкальное явление во всей музыкальной жизни Москвы. Публики бывает в них видимо-невидимо… Я считаю своим лучшим отдыхом за всю неделю возможность прослушать волшебную музыку под управлением Кусевицкого и каждый раз радуюсь тому, что, несмотря на огромные тяжести жизни, мы все-таки могли сохранить такой превосходный и вряд ли пошатнувшийся по сравнению со своими „лучшими временами“ оркестр», – писал автор письма, протестуя против попытки «очернить едва ли не лучше организованное, едва ли не наиболее популярное в Москве музыкальное предприятие»⁴².

Письмо было подписано: Постоянный посетитель концертов Большого театра А. Луначарский.

В том, что Луначарский именно так подписал свою статью, не было никакой «игры», никакого кокетства. Он ходил на концерты не по «долгу службы», не в силу «хорошего тона», а по зову сердца. Слушание музыки, пребывание, хотя бы краткое, в мире музыки всегда было для него, где бы он ни находился, жизненной потребностью, духовной необходимостью – с юношеских лет до последних дней. Незадолго до кончины, в 1932 году, находясь в Женеве, он пишет сыну: «…Я очень жажду музыки. В Москве не успеваю. Слушать музыку стараюсь ходить один. Вчера очень наслаждался… Венский квартет исполняли виолончели, которые очень люблю»…⁴³.

И потому так естественна подпись: Постоянный посетитель… Любитель искусства, зритель, слушатель сам по себе имеет право голоса, в зрительном зале все равны, часто напоминал он. Но, конечно же, Луначарский был не только посетителем концертов, не только слушателем. Это – правда, но далеко не вся. Он был и одним из вдохновителей этих концертов и активным их участником.

«Все концерты проходили с неизменным успехом у новой рабочей и красноармейской аудитории, чему способствовали вдохновенные выступления А. В. Луначарского, его мысли об искусстве – всегда глубоко партийные, художественно-тонкие и яркие, при этом излагаемые общедоступным языком и в блестящей ораторской форме, – вспоминает организатор Квартета имени Страдивариуса В. Л. Кубацкий. – Весь коллектив Большого театра относился к этим выступлениям с огромным интересом, как к новой форме концертов, типа Музыкального университета»⁴⁴.

Многие из ныне хорошо известных статей А. В. Луначарского – о Бетховене, Рихарде Штраусе, Берлиозе, Скрябине и др. – являются не чем иным, как отредактированной стенограммой его знаменитых вступительных слов к концертам Большого театра. А сколько таких его речей, которые могли бы в совокупности составить полный курс музыкального университета, остались никак не зафиксированными или дошли до нас лишь в кратком газетном пересказе!