О материалистическом подходе к явлениям языка

Грузинские лингвисты Т.В. Гамкрелидзе и Г.И. Мачавариани обнаружили, что все виды общекартвельского аблаута (кроме чередования е : i) находят параллели в индоевропейской системе чередования гласных. Г.И. Мачавариани предполагает, что эти сходства могли возникнуть в условиях тесного и длительного контакта между племенами, говорящими на картвельских и других индоевропейских диалектах[18]. Эта гипотеза лишена достаточного основания, так как ее автор не учитывает, что при контактировании языков такое явление, как аблаут, обычно не усваивается.

В так называемой философии логического атомизма мир рассматривается как совокупность атомарных фактов. Под атомарными фактами понимается простейшее положение вещей, представляющее собой соединение, конфигурацию простых объектов. Язык также раздроблен. Основным смысловым единицам языка – атомарным высказываниям соответствуют атомарные факты мира. В языке и мышлении существует единая внутренняя структура, соответствующая логической структуре мира.

Если создать логически совершенный язык, очищенный от противоречий, то он способен выполнить роль универсальной модели знания. Посредством простых логических операций из атомарных предложений строятся все остальные предложения. Нельзя сказать, что в этой теории нет зерна истины. Логическая структура языка действительно отражает структуру объективного мира и все же логический язык не может быть универсальной моделью знания. Некоторые наши философы справедливо замечают, что естественный язык не только именует конкретные предметы и путем сочетания имен воспроизводит их отношения, но описывает также различные конкретные и абстрактные свойства предметов, выражает глубокие внутренние зависимости явлений, процессов и т.д. Для отображения сложной, многогранной действительности и многообразной человеческой деятельности язык должен включать слова (понятия) разного типа.

В логике, конечно, можно изобрести «язык», состоящий лишь из имен и логических связок. Но это сугубо искусственное и крайне упрощенное построение, весьма далекое от богатой реальной действительности даже в сфере науки. И далее:

«Опытные данные никогда не используются в виде непосредственно зафиксированных в языке наблюдений. Они активно и критически перерабатываются мышлением, группируются вокруг какого-либо уже выбранного теоретического критерия. Процесс научного познания поэтому представляет собой непрерывную интеграцию опытных данных, их введение в систему внутренне связанных фактов, законов и принципов – теорию… Реальный процесс познания никогда не движется по жесткой схеме формально-логического анализа»[19].

Некоторые лингвисты и философы неоднократно высказывали мнение, что словесный знак выступает в языке как средство обобщения. Л.О. Резников утверждает, что

«знак является необходимым орудием всякого мыслительного абстрагирования, обобщения, идеализации. Знак есть могучее средство обобщения»[20].

Того же взгляда придерживается и В.З. Панфилов:

«Сама возможность абстрагирования и обобщения создается только благодаря тому, что материальная сторона языковых единиц (или элементов других знаковых систем) репрезентирует предметы того или иного ряда, с которым она не имеет какого-либо существенного подобия или сходства»[21].

По существу этот взгляд неверный. Здесь мертвой материи языкового знака приписывается обобщающая сила, когда фактически она является функцией человеческого мозга.

На самом деле словесный знак появляется тогда, когда обобщение уже совершилось в человеческом мозгу, причем это обобщение появляется уже в сфере чувственного познания.