О материалистическом подходе к явлениям языка

Под влиянием индоевропейских языков, в таких языках, как прибалтийско-финские, венгерский, саамский, коми и мордовский, возникли придаточные предложения индоевропейского типа, вводимые союзами, резко сократилось количество причастных и деепричастных оборотов. И это понять не трудно. Придаточные предложения индоевропейского типа, вводимые союзами, более удобны с лингвотехнической точки зрения, их структура более прозрачна и технически более совершенна.

Почти во всех современных финно-угорских языках можно найти аналоги русского будущего времени совершенного и несовершенного вида типа «я напишу» и «я буду писать». Можно утверждать, что эти языки создали видовые различия в сфере будущего времени, поскольку они имеют инфинитивы и вспомогательные глаголы. Однако создать последовательную систему видовых различий в сфере прошедшего времени этим языкам не удалось по причине отсутствия строительного материала.

Испытывая влияние со стороны русского языка, тюркские языки, однако, не в состоянии усвоить и внедрить в свою систему такие явления русского языка, как аблаут, например, везу : воз, несу : ноша, категорию грамматического рода и т.д., поскольку эти явления находятся в резком противоречии с особенностями структуры тюркских языков.

Выше говорилось о том, что человеческий язык связан с историей общества и в то же время не связан. Возникает вопрос в каких же случаях он не связан. Для этой цели необходимо выяснить, обладают ли элементы языка способностью отражать историю человеческого общества и какой характер имеет это отражение.

Что касается звукового состава языка, то сам по себе он никаких изменений в истории общества не отражает. Об этом в свое время очень хорошо сказал Ф. Энгельс:

«Едва ли удастся кому-нибудь, не сделавшись посмешищем, объяснить экономически… происхождение верхненемецкого передвижения согласных, превратившего географическое разделение, образованное горной цепью от Судет до Таунуса, в настоящую трещину, проходящую через всю Германию»[293].

Это вполне понятно, так как отражать явления окружающего мира и их закономерные связи способен только человеческий мозг. Результаты его познавательной работы закрепляются в понятиях. Значения слов только указывают на существование этих понятий. Язык, лишенный значений, представляет мертвую языковую материю, которая ни на что не указывает, ничто не обозначает, ни с чем не соотносится и, следовательно, ничего не отражает.

Законы, которыми управляются языковые изменения, не совпадают с законами развития человеческого общества.

Общие качественные особенности фонетической системы того или иного языка никогда не могут быть зеркалом какой-либо эпохи. История не знает таких примеров, когда бы языки, существовавшие в эпоху феодализма, фонетически отличались от языков, существующих в эпоху капитализма, какими-то качественными особенностями своих фонетических систем. Нет таких фонетических систем, которые были бы специфическими для родовых языков, языков племенных и языков народностей и наций. Такие процессы, как, например, образование назализованных гласных, палатализация согласных и т.п., могут происходить в разное время и во все эпохи независимо от состояния общества.

Такие явления, как дифтонгизация старых монофтонгов в истории немецкого языка, падение глухих согласных или оглушение конечных звонких согласных в истории русского языка, озвончение интервокальных глухих смычных и спирантов, наблюдаемое во многих языках, развитие буферного звука b в группах mr и mn в истории французского языка, превращение древних а, е, о в а в индоиранских языках, превращение древнего начального j в Ǯ киргизском языке совершенно индифферентны к состоянию общества, его экономике и т.д. Они так же ничего не говорят о состоянии общества, как характер отдельных звуков в составе того или иного слова ничего не говорит нам о свойствах или качествах предмета, называемого этим словом.

Изменения внешнего облика слов совершенно не зависят от их значений. Древнегреческое слово ηλιος ʽсолнцеʼ в одном из диалектов новогреческого языка превратилось в ilen. Однако при этом не произошло никакого изменения значения. Слово vloz в древненемецком означало ʽкорабльʼ. В современном немецком оно означает ʽплотʼ, но звучание этого слова почти не изменилось, ср. современное Floss.