О мертвых - ни слова

- Я старалась об этом не думать, ведь другого случая могло бы и не представиться. Второй бандит рылся в Прошкином рюкзаке и держал автомат между ног. Он стоял сравнительно недалеко от ребят, а они видели, что я подкрадываюсь к первому, и успевали прижать второго, прежде чем он схватит оружие. Если бы оба держали автоматы на изготовку, то у нас не было бы шансов. Поэтому я приказала себе думать только о том, как подобраться к первому бесшумно. Сделаю шаг и стою, ищу глазами клочок земли, где нет сухих веток или шишек. Потом еще шаг. Эти двадцать метров от кустов до бандита были самой длинной дорогой в моей жизни. Да еще осколок валуна весил килограммов десять, не меньше. Он здорово отвлекал меня от мучительных раздумий о том, правильное ли решение я приняла.

Мы добрались наконец до выхода из парка и направились к своим лошадкам.

- Посидим немного? - предложил Селезнев, открывая "жигуленок".

Я посмотрела на часы. Без четверти семь! Сколько нам осталось часов на разгадку преступления? Три? Четыре? А ведь нужно не только определить убийцу, но и убедить его пойти на Петровку с повинной!

- Нет, идальго. Ты поезжай домой, позавтракай. А мне нужно подумать. Я обязательно должна разобраться, понимаешь? Иначе твой въедливый мужик из прокуратуры снимет с ребят три шкуры. И все из-за меня, ведь перевозка тела Мефодия - моя идея.

- Понимаю. - Селезнев ободряюще улыбнулся. - Помнишь, что я говорил о судьбе? Она вас не балует, но в конце концов выручает. Поверь, все закончится хорошо.

- Поживем - увидим. - Я вздохнула и решительно открыла дверцу "Запорожца". - Спасибо за поддержку, идальго. До встречи на Петровке.

Глава 17

Домой я возвращалась самым кружным путем, какой только можно представить. Хотелось немного побыть одной и предпринять последний мозговой штурм крепости, что мы осаждали вот уже трое суток. Разговор с Селезневым мне здорово помог: временно переключившись на воспоминания, я дала мозгам небольшую передышку и теперь соображала на удивление четко.

Итак, есть трое подозреваемых; Лёнича, спасибо Селезневу, можно не рассматривать. У двоих имеется более или менее веский мотив. Наиболее веский, пожалуй, у Мищенко. У Глыбы - чуть менее убедительный. Что же касается Сержа, то с ним все не так просто. Если мы правы и Мефодий действительно угрожал ему разоблачением некой постыдной тайны, то мотив есть, и достаточно основательный. Но, как справедливо заметил идальго, на справедливость этой версии ничто не указывает, кроме кражи ключей и своеобразного траверса чужих квартир. Если кража и убийство не связаны между собой, мотив Сержа превращается в миф.

Но возможно ли такое совпадение? Ведь тот, кто украл ключи, мог заняться обыском квартиры Лёнича только после смерти Мефодия. Поэтому разумно предположить, что эта смерть входила в его планы. Еще один довод: останься Мефодий в живых, он уже в субботу обнаружил бы пропажу ключей. В ту же субботу ключа хватился и Леша. Если одну пропажу можно списать на головотяпство ключеносца, то две, у двух разных людей - едва ли. Мы пришли бы к естественному выводу, что ключи позаимствовал с сомнительной целью кто-то из гостей Генриха. Леша и Лёнич сменили бы замки или личинку замков, и воришка остался бы с носом.

Это во-первых. А во-вторых, что он искал у Леши и Лёнича? Убийца мог искать нечто, связывающее его с убийством. Денег и ценностей он не взял, хотя и мог бы, значит, не воришка. Так что же его интересовало?

А может, это очередная дурацкая шутка Глыбы? Но если бы не Лешина уникальная память на детали, он и не заметил бы, что к нему забирались. Лёнич вообще ни о чем не подозревал, пока я не спросила его, мог ли кто-нибудь побывать в его квартире в отсутствие хозяев. Нет, Глыба не ограничился бы перемещением одного мусорного ведра в квартире Сержа, он оставил бы после себя кавардак.