О мифологии и философии Библии

В итоге исследования библейских текстов Спиноза пришел к выводу, что «священные книги» были написаны «не одним-единственным человеком и не для народа одной эпохи, но многими мужами различного таланта и жившими в разные века. Если бы мы пожелали сосчитать время, захватываемое всеми ими, то получилось бы почти две тысячи лет, а может быть, и гораздо больше» ¹⁵. Этот вывод в науке принят.

В анализе Библии, предложенном Спинозой, важно выделить его истолкование своеобразия системы мышления авторов и составителей Ветхого завета, его оценку пророчеств и чудес, проповедей теологов о всеобщей религии, исходящей от бога.

Библия, как известно, содержит пророческие видения, предсказания и поучения. Это и послужило основанием объявить ее богооткровенным словом. Что же «священное писание понимает под духом божьим?». Чтобы узнать это, пишет Спиноза, должно прежде исследовать, что означает еврейское слово «руах», которое толкуют как «дух». В собственном смысле слова «руах» означает ветер, но в священном писанин оно употребляется во многих других значениях, а именно: для обозначения дыхания (Псалом CXXXIV, 17), бодрости (I Царств, XXX, 12), мужества и силы (Иисус Навин, II, 11), таланта (Иов, XXXII, 8), гнева (Екклесиаст, X, 4); стран света (Иезекииль, XXXVII, 9) и т. п.

Эпитет «божий» Библия употребляет в тех случаях, когда она говорит о делах необыкновенных, непонятных ее составителям. Так, гроза называется бранью божьей, гром и молния — стрелами божьими, высочайшие горы — горами божьими, кедры громадной величины — деревьями божьими.

Отсюда легко понять, что авторы имели в виду, когда они пользовались словами «дух божий»: в одном случае — сильный и сухой ветер, в другом — добродетель, в третьем — глубокую меланхолию, в четвертом — жизненное начало и т. п. Теологи вкладывали в выражение «слово божье» нечто такое, что ниспослано людям свыше, подчеркивая тем самым свое непонимание пророчества, законов и могущества природы. В отличие от научных знаний, пророчество не имеет никаких твердых оснований и принципов, оно не содержит в себе никакой достоверности и зависит только от воображения пророка. Даже сами пророки — и те, остроумно замечает Спиноза, уверовали в божественное откровение не посредством слова божия, а при помощи некоторого знамения. К примеру, Гедеон обращается к богу: «Сделай мне знамение, что ты говоришь со мною» (Судей, VI, 17).

Пророки не знали подлинных причин тех явлений, о которых пророчествовали. Они — люди, обладавшие даром воображения, а не способностью познания действительных причин и законов развития природы. Поэтому содержание и смысл пророчества полностью зависит от темперамента, фантазии и воспитания пророка. Если он был человеком веселым, то, отмечает философ, говорил о победах, о мире, о том, что побуждает людей к радости; если же был меланхоликом, то воображал войны, наказания и всякие беды; если пророк был селянином, то ему представлялись быки и коровы; если воином — полководцы и войска.

Характер и воспитание пророка определяют игру его воображения как в отношении явлении природы и общества, так и в отношении бога. Бог полностью подчинен индивидуальности пророка. Каков пророк — таков в его устах и бог. «Если все это правильно взвесить, то, — умозаключает Спиноза, — легко окажется, что у бога нет никакого собственного стиля в речи, но что только смотря по эрудиции и способностям пророка бог бывает изящен, точен, суров, груб, многоречив и темен» ¹⁶.

Выдавая Библию за некое откровение бога, теологи обставили ее чудесами, фантастическими сказками и мифами. Так же, как пророчества, рассказы о чудесах должны удивить людей, заставить их раболепствовать перед господом богом и его прислужниками. Под чудом обычно подразумевают «промысел божий», проявление воли бога. Но, наставляет философ, если бы в природе произошло что-нибудь, что не следует из ее законов, то оно необходимо противоречило бы порядку, «установленному богом в природе навек посредством всеобщих законов природы, и, стало быть, оно было бы против природы и ее законов» ¹⁷. Нелепее этого ничего быть не может. К чудесам прибегают только тогда, заявляет Спиноза, когда чего-либо не знают. «Забавный, конечно, способ признаться в неведении!» ¹⁸Библейские чудеса выполняют определенную функцию, а именно — делают народ благочестивым. Однако все упомянутые в священном писании чудеса ничего общего с реальностью не имеют, противоречат законам природы, а то, «что против природы, то и против разума, а что против разума, то нелепо, а потому и должно быть отвергнуто» ¹⁹.

Отрицанием откровения и чудес уничтожена вся «божественная прелесть» Библии. Она стала тем, чем является на самом деле, — литературным памятником древних времен. А раз Библия — не более как литературный памятник, то и все ссылки на нее богословов как на боговдохновенный источник веры не выдерживают критики.