О, мой бомж (СИ)

— Потому что бабушка устала и решила отдохнуть, — спокойно ответила я, помогая ему с застежками.

— От меня устала?

— Нет, сынок, ей тяжело каждый день ездить по холоду. Нам же ее беречь надо.

— А на лаботу тебе не надо?

— Я попозже поеду. После того, как тебя отвезу в садик, — с улыбкой соврала я.

— А давай не в садик. А давай к тебе на лаботу. Ты будешь лаботать, а я буду Викасепанычу помогать мультики смотлеть?

— Давай в другой раз.

Когда мы вышли из дома, я поняла, что неправильно рассчитала время. Данька тащился как маленькая клячонка, вертя головой во все стороны и норовя загрести рукавичкой снег. С такими темпами мы на завтрак точно опоздаем и придется выслушивать тираду от воспитателей о том, как важно приходить вовремя.

— Викасепаныч! Викасепаныч! — вдруг радостно закричал Данька и потащил меня назад.

— Нет там никого, Дань. Просто похожая черная машина, — оглянувшись, ответила я и продолжила идти в направлении остановки.

Все же непонятная тревога заставила меня оглянуться еще раз. В этот момент машина тронулась с места, и на душе тут же заскребли кошки.

Майбах двигался поразительно медленно, с нашей черепашьей скоростью. Когда он поравнялся с нами, черное тонированное стекло опустилось, и я увидела Горского собственной персоной.

— Викасепаныч! — радостно завизжал Данька. — Я же говолил, что это он! А ты не велила!

— Не верила, значит, — усмехнулся пока еще мой босс. — Вы куда?

— А мы в садик едем! — сообщил Даня.

— А я вас подвезу. Хотите?

Мы ответили одновременно.

— Хотим! — радостно Даня.

— Нет! — злобно я.

— Ну раз хотите, прошу на борт.

— Даня, мы не поедем на этой машине. В прошлый раз я согласилась в порядке исключения. У Виктора Степановича нет детского кресла. А это небезопасно.

— Как это нет? У меня все есть.

Майбах остановился, и Горский, выйдя из машины, продемонстрировал мне новенькое детское кресло, установленное на заднем сидении.

— С каких пор у вас появилось кресло? — зашипела я.

— С тех пор, как появился сын, — просто ответил он. — Давай, Данька, полезай. Я пристегну ремни.

Он помог Даньке забраться в машину и даже ни слова не сказал, когда Данька грязными сапогами вымазал спинку водительского сидения.

— Почему вы, Екатерина Сергеевна, прогуливаете? — улыбнулся он.

— Я предупреждала отдел кадров, что я ушла на больничный.

— С чем? С воспалением хитрости?

— Нет. С бронхитом. На вас покашлять или так поверите?

Пристегнув Даньку, Виктор открыл переднюю дверь, предполагая, что я сяду на пассажирское сидение рядом с ним. Но я демонстративно обошла его и села сзади рядом с Данькой.

Всю дорогу я упорно молчала. Зато у Даньки рот не закрывался. И про бабушку, которая устала его в садик водить, рассказал, и про то, что вчера оставался с дедой, и про то, как просился ко мне на работу. Горский слушал внимательно, задавал вопросы, и вообще, они, видимо, обо мне забыли.

В группу мы вошли вовремя. Я переодела Даньку и сдала его воспитателю. Та очень удивилась, увидев вместо бабушки меня и даже спросила:

— У вас с бабушкой все нормально? Не приболела?

Я ответила, что бабушка взяла небольшой отпуск и поспешила уйти, пока меня не закидали неудобными вопросами.

Машина Горского обнаружилась там же — на небольшой парковке перед садиковским забором.

Я понадеялась, что смогу прошмыгнуть мимо. Но Горский заблаговременно вышел из машины, и встал рядом с ней, опершись на капот.

— В машину садись.

— Спасибо. Я как-нибудь на маршрутке доберусь.

— Не дури. У тебя бронхит. Я не могу позволить своему сотруднику расхаживать в мороз с таким опасным заболеванием.

— Я не твой сотрудник.

Без Даньки я могла обращаться на «ты». Тем более теперь не было необходимости соблюдать субординацию.

— Пока еще мой. Две недели еще не прошли. Да и заявление твое может потеряться.

— Давай без этого. Просто отдай мне трудовую — и на этом разойдемся.

— Так не получится, Кать. Хочешь ты того или нет, нам придется общаться из-за Даньки. У нас общий сын, и я не собираюсь бросать его. Поэтому садись в машину и давай все обсудим как взрослые люди.

Он снова галантно открыл дверь, и мне пришлось сесть рядом с ним, потому что при разговоре мне нужно ощущать, что я нахожусь с ним в равной позиции, а не пищу что-то сзади.

— Ты есть хочешь? — спросил он, положив руки на руль. — Заедем куда-нибудь?

Машина двинулась с места.

— Нет. Я хочу все поскорее обсудить и свести наше дальнейшее общение к минимуму. Я не могу запретить тебе видеться с Даней. Могла бы до тех пор, пока вопрос с твоим отцовством не будет решен на официальном уровне. Но не стану. Потому что это не по-человечески.

— Я понимаю тебя. Этот спор был действительно дурацким. Прости меня.

— Для тебя он был дурацким. Для меня то, что ты сделал просто чудовищно. Ты обманом, воспользовавшись моей доверчивостью, проник в мой дом, развел меня на секс и исчез на четыре года. Знаешь, я жалею, что ты появился. Лучше бы я оставалась в счастливом неведении.

— Прости меня, Кать.

— Ты показывал мои фотографии друзьям, те, что ты сделал, пока я спала.

— С чего ты взяла?

— Ты на майбахе. А значит, сумел доказать друзьям, что у тебя все получилось.