О моя дорогая, моя несравненная леди (СИ)

Визуальная экскурсия в противоположном направлении, естественно, оказалась не такой увлекательной: над пояском форменной юбочки начиналась белая накрахмаленная блузка, скрывавшая невыразительную грудь, а саму ее укрывал форменный же пиджачок, украшенный эмблемой крупнейшей, некогда, авиакомпании в мире. Из отложного воротничка вырастала тонкая шея, увенчанная изящной головкой, идеально правильная форма которой входила в легкий диссонанс с чертами лица.

Лицо обрамляло коротенькое, светлое каре.

-Пристегните ремень, пожалуйста! - повторила стюардесса, сопровождая просьбу дежурной вспышкой ровных крупных жемчужин между потускневшим кармином.

Умаялась, бедолага, закрутилась, подумал Кирилл, защелкивая пряжку, даже губки подвести времени не нашла.

Он проводил краем глаза ажурные чулочки, проследовавшие далее по проходу, а потом отвернулся к окну.

После того как лайнер нырнул в облака, смотреть снаружи стало не на что: мимо проносилась слоистая, словно свернувшееся молоко, белая масса. Красные проблески габаритных огней исчезали на мгновение, когда кончики крыльев погружались в молоко, пропадая из виду и заставляя задаться дурацким, в общем-то, вопросом: появятся ли снова?

Рыжая стюардесса, улыбаясь, продолжала нагружать пассажиров бесценной информацией относительно температуры воздуха в порту прибытия и необходимости перевести стрелки часов на час назад. Температура волновала Кирилла меньше всего, а стрелок на его часах как на грех не было, одни цифры.

Поэтому он просто смотрел как серебристые крылья вспарывают густую облачную вуаль, жалея, что так и не увидит панорамное полотно Крыма. Елена...

Она рассказывала ему как это красиво: если самолет входит в воздушное пространство полуострова точно с севера, то внизу сперва проплывает Перекопский перешеек, стиснутый Каркинитским заливом с одной стороны и Сивашем - с другой. Когда видимость хорошая, можно рассмотреть Арабатскую стрелку, отсекающую Гнилое озеро от Азовского моря и стремительно улетающую влево вместе с береговой линией самого Сиваша. Побережье Каркинитского залива столь же резво уходит вправо и вскоре оба моря исчезают из виду, а внизу остается лишь бескрайняя равнина Тавриды, расчерченная на квадраты тонкими штрихами оросительных каналов и лесозащитных полос. К югу, по мере того как лайнер снижается, эти квадраты становятся все больше и больше, исчезая лишь у самого Симферополя, где начинаются лесистые предгорья...

Нет, не посмотреть ему на Крым.

Смирившись с этой мыслью, он снова закрыл глаза и стал ждать приземления, прилежно сглатывая, дабы разгрузить барабанные перепонки.

Солнце вновь заглянуло в салон за пару минут до того как ТУ, задрав носик, коснулся бетонки кормовыми шасси, вздрогнув всем телом. Даже не открывая глаз, Кирилл увидел как сосед, сглотнув, стиснул пальцами подлокотник.

Сам же он, не шелохнувшись, по-прежнему полулежа в кресле, барабанил пальцами по массивной пряжке ремней безопасности да отсчитывал про себя интервалы стыков бетонных плит: полсекунды, секунда, две...

Интервалы удлинились совсем уж до неприличия. Сосед отпустил, наконец-то, подлокотник и, выдохнув, потер друг о друга потные ладони... или сухие? Нет, потные. Иначе зачем бы он пару раз, отрывисто, шваркнул ими по штанам, от бедер к коленям? Сухие ладони вытирать незачем. Это - аксиома.

-Волнуетесь? - приоткрыл он левый глаз.

-А? - обернулся тот. - А, да нет! Жена вот... нервничала... немного. - и он кивнул на супругу, занимавшую кресло подле окна.

Скользнув взглядом по ее припухшим векам и маленькому, аккуратному ротику, отворенному на мгновение зевком, Кирилл понимающе усмехнулся: нервы вылились в беспробудный сон, потревожить который смогло лишь касание шасси ВПП.

Все мужики - сволочи, подумал он, отворачиваясь.

Самолет, между тем, погасил бешеную скорость пробега и вывернул с полосы на летное поле. Солнечные пятна и тени в салоне сместились, перекроив его геометрию.

Вдали показалось приземистое здание аэропорта с изящной колоколенкой башни управления. Народ вокруг зашумел, зашевелился. Загремели пряжки ремней безопасности.

Рыжая, однако, поубавила энтузиазма, напомнив, что пассажирам первого салона придется подождать, пока освободится корма.

Ничего не поделаешь, за все нужно платить. И за комфорт в том числе, подумал Кирилл, отбрасывая ремень и поднимаясь на ноги. Ухватившись за спинку переднего кресла, он прогнулся назад, разминая спину, а потом снова упал на сиденье. Против порядка не попрешь: сказали вторыми, значит - вторыми...

*

Пашу он увидел как только нырнул в прохладный сумрак зала ожидания. Сумраком, конечно, это выглядело лишь относительно летного поля, залитого жарким южным солнышком...

Пока желтый аэродромный автобус возвращался за ними, первая партия курортников успела рассредоточиться по залу, и немногочисленные встречающие были видны издалека.