О моя дорогая, моя несравненная леди (СИ)

-Возможно ты удивишься, но однозначного, окончательного, бесспорного определения "шедевр" так до сих пор и не вывели. - ответил он, быстрыми, невесомыми взмахами кисти пытаясь обозначить, наметить, оконтурить границу между изящным овалом ягодиц и застывшей в причудливой форме, усугубленной многовековыми стараниями воды и ветра, лавой.

-Не может быть.

-Точно тебе говорю - нет такого определения. Что такое шедевр? В чем разница между шедевром и просто очень хорошей, высококлассной картиной? Вот ты как думаешь?

-Я? - Лена пожала плечами и Кирилл ухватил еще один сочный штрих: волнистую линию ее позвоночника: стекая от шеи к копчику, гребешок острых позвонков словно бы продолжался ниже него цепочкой маленьких бугорков-наростов на боку черной глыбы, воссоединяя исключительные по красоте творения природы. - Я думаю, что хорошая, высококлассная картина - это просто... высококлассная картина, где все на своем месте, все красиво и... ничего не хочется исправлять, а шедевр... - она остановилась и еще раз пожала плечами. - Шедевр - это такая картина, что посмотрел и прямо... прямо в обморок рухнул!

-Ага. - согласно кивнул Кирилл. - Ну, вот приблизительно такие же определения предлагают и все остальные. Теперь понимаешь, почему так трудно подобрать одно, единственно верное?

-Потому что все падают в обморок по-разному?

-Именно. Слишком разные они, люди. Слишком по-разному воспринимают они как реальность, так и живопись. Потому и нет до сих пор точного определения шедевра. Одно радует: самим шедеврам нет до этого никакого дела. Они просто существуют и все. Вне зависимости от определений.

Вздохнув, он сделал шаг назад, чтобы накрыть одним взглядом перспективу натуры и полотна. Что ж, получилось совсем неплохо: солнце опустилось к самому горизонту, но еще не зашло, однако огромный черный валун причудливой формы, стоявший на береговой линии, полностью укрывал его за собой, и лишь россыпь красных, закатных бликов на поверхности моря выдавала незримое присутствие светила в этом мире. Возможно, на самом деле камень был гораздо светлее, но подобная подсветка зачерняла его до максимума, равно как и женскую фигуру, восседавшую на его верхушке. Там где фигура, расположенная строго в профиль к зрителю, соприкасалась с камнем, различить границу между ними было почти невозможно. Словно это была скульптура, высеченная из верхушки валуна, бывшего, прежде, гораздо выше. Лишь по мере удаления от каменного пьедестала, словно перетекая из одного мира в другой, изваяние светлело и... теплело, превращаясь в живую женщину. Колени ее были плотно поджаты к груди, ладошки обхватывали скрещенные у самых ступней ноги, а голова была чуть-чуть склонена набок и развернута вглубь полотна, словно она провожала взглядом соскальзывающее за горизонт, невидимое зрителю светило...

Ну что ж, подумал Кирилл, рассматривая картину, пейзаж удался на славу: все было на своем месте, все красиво, исправлять ничего не хотелось. Еще пара - тройка таких же погожих вечеров и предварительный эскиз будет готов. А потом...

Он отложил кисть и подошел к валуну.

-Все?

-На сегодня - все. Давай, слезай.

-Ох! - Лена встала на ноги и выгнула затекшую спину. - Ох! Завтра надо будет какую-нибудь подстилку взять. У меня, извиняюсь, попа совершенно уже никакая от этого камня.

-Обойдешься. - хмыкнул Кирилл, удивляясь мелочности иных людей: только, блин, о заднице своей и пекутся, в то время как другие, высокодуховные личности пребывают в творческих исканиях!

Он протянул руку, но Лена решительным жестом потребовала вторую и, только опершись на обе, взвизгнув, сиганула вниз, опрокинув Кирилла на спину, подмяв его под себя.

Он подумал, что она вскочит и, как вчера, помчится к машине, одеваться. Но Лена вместо этого поудобнее умостилась своей измученной попкой у него на груди и покрепче стиснула его руки...

-Отпусти.

-Да. - улыбнулась она и, наклонившись, прильнула к его губам.

-У меня руки грязные. - хрипло прошептал Кирилл, когда поцелуй закончился.

-Да? - улыбнулась она еще раз и, отпустив его, действительно перепачканные красками руки, расстегнула своими, чистыми и красивыми, его рубашку.

Кирилл смотрел снизу вверх на ее темный силуэт. На ее высокие, упругие груди с темными кругляшками сосков. На распущенные светлые волосы, которые бережно и аккуратно перебирали своими пальчиками то ли последние, мягкие лучи заходящего солнца, то ли первые, робкие вздохи вечернего бриза...

Смотрел - смотрел, а потом резким движением опрокинул Лену набок и, перевернувшись, подмял ее под себя, прижав ее несчастную попку к кругленькой, хорошенькой, отшлифованной прибоем береговой гальке. Она застонала и, не менее резко сорвав с него рубашку, впилась ногтями в его спину...

Утомленное Солнце нежно с морем прощалось, в этот час прозвучали слова твои...

-Да! Да!! ДА!!!

Глава VI