О молитве и трезвении

Переживать же небесное и есть «уход» от земного к небу, к ангелам, которые на небе переживают небесное, отсюда и выражение: «небесный человек» и «земный ангел». Живет тогда человек «небесным», «земное» сердцем оставляя. Собственное же дело сердца есть — «вкус» к чему нибудь; у спасающегося — к духовному — «духовный вкус» («Путь ко спасению» Еп. Феофана).

Итак, обрати внимание, что земное, привычное и приятное удерживает тебя от шествия к вечному, небесному отечеству. Отсюда понятно в чем сущность «подвига» святых: оставляли (а это сердцем делается) привычное, приятное, заменяя его жизнью будущего века — какая там будет — верою, «преогорчевая чувства» жестоким житием; сердце бо хочет своего привычного, а человек волею, разумом и верою не позволяет ему этого, но направляет к небесному. Со временем же привычное делается приятным, как говорит Еп. Игнатий, тогда и подвигу конец, сердце бо привыкает к духовному и само уже живёт им, не нужно принуждать его более. Сердце само удовлетворяется небесным, получив вкус к нему.

Так именно совершается движение к небу «день от дне», когда оставляется сердцем привычное, у каждого своё, а в сущности же очень близкое у всех людей, потому что у всех оно земное, доступное чувствам; устройство бо природы человеческой одно у всех, ибо в том земном все рождаются и к нему привыкают, что и нужно оставлять идя к вечному.

Потому — внимай сердцу: чем оно живет? в том и нужно охлаждать его; но не просто (безсмысленно), а заменяя предмет его небесным, и — ради Бога, т. е. небесного и вечного, того что угодно Богу, что приближает к Нему, — на то устремлять сердце, подвигать его. Охлаждать же сердце нужно к привычному земному, обращая внимание к лучшему, в этом заключается движение к вечному.

Вот и «внимай себе» (сердцу), вот и — «делание», и отеческое «вырабатывание спасения», вот и молитва Иисусова, — с этим она соединяется и обращается в непрестанную «память Божию» и «любовь Божию», — что и есть дело непрестанной молитвы Иисусовой. Это и есть — «с Богом жить». Когда усиливается внимание к Богу, ко Господу, тогда сердце охлаждается к земному, — это и есть «делание». Когда знаешь и помнишь и делаешь это, тогда и делание шествия к небу совершается одновременным — к Богу стремлением (что начинается с памяти о Нём) и сердца охлаждением к земному (удерживающему внутреннего человека от Бога), тогда то и происходит шествие.

Потому люди и сделались наследниками суеты, что они отпали от небесного и в своем падшем состоянии тянутся к земному, сердце их живет земным. И куда от этого денешься?! Остается или закрыть глаза на это и навсегда жить в земном, или, зная чем земное кончается, учись жить небесным, вечным.

Но как ты можешь жить небесным, когда сердце твое претворилось, чрез падение человека в земное и земным живет? А чтобы исцелить его и охладить к земному, зажечь же в нем огонь небесный, нужно не оставлять вниманием этого больного сердца, чтобы все земные пристрастия из него вычистить. Поэтому, пока не совершится этого очищения то и не отнимается от человека «суета». Ибо посредством «суеты» и делается возможным лечение пристрастий к земному, она их выявляет. Иначе, т. е. без дел суеты, скроется плен сердца и сделается недоступным к освобождению, а он есть! и сам собою не исчезнет, — потому и долго держится суеты, даже до времени очищения сердца от земных пристрастий, лишающих вечности. Пока живешь земным — вечным не живешь, а кто перестанет наслаждаться, начнет блаженствовать.

А человек думает, что случайно попал он в условия суеты, и безразсудно старается отделаться от неё, безразсудно т. е. не очистившись, не освободившись от плена земного. Ну освободишься от суеты — дел земных — а дальше что? Сердце то ведь привязано пристрастием к земному, значит и останешься в плену, привязанный к земле, — «земля и все дела на ней — сгорят» (2 Петр. 3, 10), а что с прилепившимся к ней будет?! Вот к чему ведет преждевременное освобождение от «суеты»! — к неисцельности и гибели. Да и дела то земные называются суетою только тогда, когда делаются без памяти Божией, значит без Него, с забвением, по увлечению ими, о спасении, без делания освободительного, тогда они — суета!

А если под покровом их совершается работа освобождения чрез то делание внутреннее при делах, то они уже не суета, а средство к освобождению из плена земного. А попробуй иначе освободиться, когда сердце твое земляное, а переработать его в небесное нельзя, нет к нему пути и пребывают в нем цепи.

Но, чрез «суету» — «проникоша вси делающие беззаконие, яко да потребятся в век века» (Псал. 91, 8), — т. е. пристрастия человека делаются очевидными и тогда становятся доступными к искоренению.