О молитве Иисусовой и Божественной Благодати

Вместе с тем, мы встречаем в наставлениях иных подвижников предельно строгое и требовательное отношение к правилу, к своему распорядку. Ватопедский старец Иосиф Монах рассказывает о своей жизни при старце Иосифе Исихасте: «Бесспорно утверждение, что распорядок в жизни является главнейшим средством духовного преуспеяния… В отношении чина и устава молитвы никаких уступок быть не могло. Строгость и настойчивость старца в божественном деле молитвы свидетельствовали о высоте и широте его усердия. Очевидными были и соответствовавшие этому усердию результаты… Одной из важнейших отличительных черт благословенных подвижников была строгость распорядка их жизни. Этим отличался и наш старец, который требовал от нас такого же поведения. Он говорил нам, что характер и личность человека складываются прежде всего благодаря неизменному следованию упорядоченному и правильному образу жизни. Человек, приняв решение не нарушать распорядка, приобретает решительность и мужество, которые весьма важны и необходимы в нашей жизни, коль скоро подвижничество наше есть борьба, и притом жестокая… Никакой другой зависящий от человека фактор не способствует успеху в такой степени, как наша твердая и неизменная решимость и продуманный распорядок жизни. Отличительной чертой житий святых отцов является их настойчивость в сохранении порядка и устава, которые предстают важнейшими элементами их личного опыта»^{311}.

О силе и значении уставной монастырской службы размышляет архимандрит Афанасий (Нечаев)[111], вспоминая о своей жизни на Валааме в 20-е годы. «В два с половиной часа утра иду прямо в церковь и потом выстаиваю все службы — восемь часов молитвы ежедневно. Что-то есть в этом всепоглощающее. Точно жернов мелет твой дух в течение восьми часов каждый день. Одно из двух: или ты не выдержишь и сбежишь, или выдержишь — и тогда и ты приобщишься к исполинам духа. Да, основу монашеской жизни составляют богослужения, и непременно продолжительные. Пусть не каждый день их посещают, но если ты пришел, то знай, что уйдешь только после того, как перемелешься в жернове молитвы, перемелешься, сделаешься мягче и познаешь на всю жизнь силу монастырского богослужения. Есть в этой уставности службы что-то настоящее, вековое, непоколебимое, — как в гипсовый корсет вставляют больную, расслабленную спину, так закаляется твой дух в уставной молитве… Нужно было прослушать всю всенощную под воскресные и праздничные дни, которая тянулась от 7 до 11 вечера, а то и долее, чтобы понять всю силу уставной службы»^{312}.

Духовный сын и постриженник отца Афанасия — ныне здравствующий митрополит Сурожский Антоний (Блюм) [112] вторит своему наставнику: «Молитва литургическая и молитва частная подобна жерновам, которые нас мелят, мелят, мелят — вначале с трудом, с болью, с криком, но которые рано или поздно могут нас перемолоть в такую муку, из которой можно сделать хлеб Христов». Митрополит Антоний сторонник непродолжительного правила для начинающих, так как опасается уклонения в механистичность. В одной из бесед он замечает: «Люди, которые выполняют большие молитвенные правила, часто теряют молитву, потому что — когда же им молиться, когда они молитвословят?!.. Мой духовник, когда я был студентом последних курсов, дал мне молитвенное правило, которое занимало сверх моей нормальной работы восемь часов. Но через какое-то время, годика через два, он мне сказал: „Теперь ты знаком с богослужебным строем, учись молиться“. Я сделал тот же опыт с одной старушкой у нас, монахиней… Через годик я ее спросил: „Ну как, мать Антонина, с молитвой?“ Она говорит: „Ну что, я выполняю свои восемь часов, потом крещусь, говорю: Слава Тебе, Господи; теперь, наконец, помолиться можно“».

Владыка советует поначалу читать небольшое количество Иисусовых молитв, но следующим образом: «Во-первых, с предельным вниманием, которое ты можешь вложить в молитвы; во-вторых, со всем благоговением, которое ты можешь вложить в действие, когда подходишь к Живому Богу. В-третьих, с надеждой и мольбой о покаянии, о том, чтобы Бог тебя изменил, — и ничего другого. Не вкладывай чувств и мыслей в нее, пока молишься. Предоставь Богу дать тебе любые мысли, любые чувства, какие Он захочет; а ты Ему просто говори, предстоя перед Ним. Если навыкнуть этому, если Иисусова молитва привьется, тогда можно молиться немножко больше».