О молитве Иисусовой и Божественной Благодати

Почти ежедневно владыка служил литургию, принимал непрерывно приезжавших к нему духовных чад. По праздникам у них в доме собиралось до пятидесяти человек. Всю ночь накануне литургии шла исповедь, затем, на рассвете, долгая проскомидия. Служил он без сокращений, по монастырскому уставу. После службы говорил вдохновенные проповеди, продолжавшиеся порой от двух до четырех часов. Вообще, молитва при всех обстоятельствах была для него превыше всего. Как бы долго ни находились в дороге, какие бы усталые, голодные и замерзшие ни возвращались в дом, владыка всех сразу ставил на молитву — непременно вычитывались все положенные службы и монашеское правило, лишь после этого топили печь, готовили еду. Матушка Антония вспоминает: «Владыка учил, что если монах не будет вычитывать каждый день монашеское правило, то не устоит — не выдержит монашеской жизни».

Владыка вел активную переписку с теми, кто не мог к нему приехать. Довольно часто он прерывал свое уединение и сам ехал к тем, кто в нем особенно нуждался. И совершал все это тяжело больной человек, которому шел уже девятый десяток лет.

Характерно, что очень многие из его духовных чад рано или поздно принимали монашеский постриг. Среди них было немало людей высокообразованных, занятых научной работой. Эти подвижники, продолжая оставаться в миру, совмещали служение обществу с тайным монашеством.

По просьбе духовных чад владыка пишет для них практическое пособие для занятий Иисусовой молитвой, в котором, на основе святоотеческого учения об умном делании, о действии благодати Божией, изложен личный опыт молитвенника. По этой работе, как и по рассказам знавших его, можно заключить, что владыка Антоний был человеком высокой духовной жизни. Всех поражала его неотмирная кротость, неподдельное смирение и исключительное любвеобилие. Люди утверждают, что ощущали рядом с ним необъяснимое присутствие благодати.

Скончался архиепископ Антоний 13 апреля 1976-го года в возрасте 87-и лет на руках у своей келейницы матушки Антонии, которая не расставалась с ним последние восемнадцать лет его жизни, которую он назвал «сотрудницей покаяния моего».

Похоронен владыка на кладбище поселка Буча рядом с родителями матушки Антонии.

Из воспоминаний духовных чад

Схиигумения Антония (Сухих) [141]

Когда я первый раз увидела владыку, я кинулась ему в ноги. Я так рыдала, почувствовала, что нашла все, что искала. Это был 1958 год, мы с родней жили на Донбассе, к тому времени я уже была в монашеском постриге. Я сразу поняла, что он мне всех заменит: и мать, и отца — всех. Я готова была с ним и в ссылку, и в тюрьму, куда угодно — в огонь и в воду. Это редкостный человек. Он был такой незлобивый, никого никогда не осуждал, ни на кого никогда не прикрикнул. А обличал только так — давал из «Добротолюбия» что-нибудь прочитать. Человек почитает, призадумается и говорит: «Да ведь это про меня тут написано». Он и меня учил, чтобы никогда суровым взглядом ни на кого не посмотрела. Всех нас удивляла кротость его и смирение. Было ему тогда уже около семидесяти. Ходил в простой одежде. Выглядел моложаво, волосы седые, но с золотистым оттенком, очень красивые. Удивительно, что они так сохранились, ведь ему на допросах волосы вырывали. Был он очень аккуратный, всегда следил за собой.

Год жил владыка у нас в семье на Донбассе в городе Снежное, потом мы перебрались под Киев — в поселок Ирпень. В то время мы с ним в основном были в разъездах, а в 1966 году родители купили дом в Буче, недалеко от Киева. Там он обосновался и жил уже почти безвыездно. Владыка никогда не делился воспоминаниями о прожитом. Не писал никаких мемуаров. Лишь иногда обмолвится о чем-нибудь. Расспрашивать было неудобно. Так что биографию его восстановить полностью уже не удастся.

Владыку много раз арестовывали. Однажды чуть ли не целый год держали его в одиночной камере и не давали спать. Все время в глазок следили и, если видели его заснувшим, стучали и поднимали. Тогда он научился спать ходя по камере. Ходит с молитвой и дремлет на ходу — так и продержался. В другой раз он попал в северные лагеря. Лагеря были смешанными. В палатке мужчины от женщин отделялись одной занавеской. Север, холод, бушлаты рваные. Чтобы натянуть палатку, нужно было разморозить землю. Натянут палатку — а ветер ее срывает. Начинай снова. Нары — одни сучки. Даже представить себе невозможно, как они там жили. Питались очень плохо. Многие умирали. Владыка часто болел, вместе со всеми работал на лесоповале.