О молитве Иисусовой

Познал Афон и страшную бурю иконоборческой ереси, и военные нападения сарацин и крестоносцев, во время которых многие монахи приняли мученический венец ради Христа. Во всех духовных бранях с многочисленными лжеучениями, Афон, как тот дом, который был основан по заповеди Спасителя не на песке, а на камне, камне догматической чистоты вероисповедания, оставался символом непоколебимости Православия. В наше время, страдающее в первую очередь от экуменической ереси, афонское монашество, как и прежде, стоит на страже чистоты Православия и своими посланиями напоминает православным иерархам и верующим об их ответственности за Церковь Христову.

Глубинными корнями с духовными традициями Святой Горы была всегда связана и жизнь нашего русского монашества. У ее истоков стоит Антоний Киево–Печерский, подвизавшийся вначале на Афоне и перенесший с него на Русь образ иноческой жизни. Многие лучшие явления истории Русской Церкви проистекают из сокровенного источника — духовного опыта святогорцев. На основе афонской традиции, например, зиждется возрождение монашеской жизни в России в конце XVIII века, ярким выражением которого стало столь благодатное для всей Русской Церкви старчество Оптиной пустыни.

Помимо 20 монастырей Афон насчитывает множество скитов и т. н. «келий», в которых жили и живут маленькие братства величиной до 10–15 человек.

Многие отшельники–пустынножители обитают в южной части полуострова, на отвесных скалах Карулии, выступающих прямо из моря. Здесь на Карулии подвизался и автор публикуемого нами «Молитвенного Дневника», старец Феодосий, и его послушник, схимонах Никодим.

В 1960–ые и 70–ые годы Господь сподобил нас утешаться примером жизни и наставлениями последнего. Одна из бесед с ним воспроизведена во второй части нашего сборника. Схимонах Никодим, простой крестьянский сын из Рязанской губернии, учился только две зимы в деревенской школе. Дальше — самообразование. В конце Первой мировой войны он солдатом оказался на южном фронте, но, узнав о безбожной революции, не захотел возвращаться к коммунистам. С другом они 6 ночей шли пешком до северной части Афона. Там он поселился на метохе (имении) Свято–Пантелеймонова монастыря, называемом Кромица, где в то время жило около 80 человек монахов. Оттуда он перешел в общежительный скит Фиваиду, населенный 40 монахами. Кроме этих монахов в скиту подвизалось еще 5–6 человек пустынников. С ними и поселился о. Никодим. До войны он уже читал «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу» и «Добротолюбие», и у него тогда еще появилось сильное влечение к Иисусовой молитве. По совету игумена Пантелеймонова монастыря он обратился к старцу Силуану с вопросами об умном делании и тот его послал на Карулию к подвизавшемуся там старцу Феодосию. Духовная любовь к о. Никодиму и побуждает нас опубликовать «Молитвенный дневник» его наставника, старца Феодосия. «Молитвенный дневник» настолько интимен, что мы не дерзнули бы его печатать, не будь на то ясно выраженного желания ныне почившего о. Никодима.

Старец Феодосий был воспитанником Казанской Духовной Академии. После ее окончания он служит инспектором Вологодской семинарии, но затем, отказавшись от ректорства и сана архимандрита, избирает себе столь благодатное для возрастания в духовной жизни место как Св. Гора Афон. Он поселился на скалах Карулии, где и прожил до самой своей кончины, последовавшей 2 октября 1937 г. Долгое время он был духовником всех русских отшельников на Карулии.

О. Феодосий был известен своей литературной деятельностью. Он нашел и опубликовал ранее неизвестное сочинение Преп. Паисия Величковского «Крины сельные». Он перевел с греческого несколько сочинений Преп. Никодима Святогорца. По поручению Синода он составил разбор ереси «имябожников», появившейся незадолго до революции. Он также много писал против введения григорианского календаря. Его «Молитвенный дневник» можно считать итогом его сокровенной жизни.