О молитве. Сборник статей

Продолжу говорить о некоторых других явлениях, которых никак не мог бы ожидать, будучи таковым, как я есмь. Не раз мне было дано созерцать Божественный Свет. Нежно объятый им, я бывал полон неземной любовью. В некоторых случаях внешний мир терял свою материальность и становился невидимым. Происходившее со мною принадлежало иному плану бытия. Когда же недоведомым мне образом восстанавливалось обычное мироощущение, тогда тонкая печаль проникала в душу в связи с возвращением в плотскую жизнь.

Иногда мне приходила мысль, что я мог бы не возвратиться; молитва из временной может стать вечным состоянием души. Видение Света непременно слито с воскрешающей нас благодатью, и покинуть землю в таком состоянии есть благословение. Мы знаем из Жития преп. Серафима Саровского, что он скончался во время молитвы: душа его оставила тело еще не мертвое: он держал в руке горящую свечу. Честна пред Господом смерть преподобных Его (Пс. 115:6). Не такою ли смертью должны все мы переходить от этой жизни? Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое, и верующий в Пославшего Меня ИМЕЕТ жизнь вечную; и на суд НЕ ПРИХОДИТ, но перешел от смерти в жизнь (Ин. 5:24). Истинно, истинно говорю вам: кто соблюдет слово Мое, тот не увидит смерти вовек (Ин. 8:51).

Молитва есть энергия особого порядка: она есть слияние двух действий: нашего — тварного, и Божьего — нетварного. Как таковая, она и в теле, и вне тела; вне даже мира сего, пространственного и временного. Когда мы в благом ужасе от видения святости Бога и в то же время в отчаянии от нашего крайнего недостоинства такого Бога, то молитва становится могучим порывом духа, разрывающим тесное кольцо тяжелой материи. Наше данное тело должно «одухотвориться» (ср.: 1 Кор. 15:44) и стать способным следовать за духом, в его, духа, последнем напряжении. Тело биологическое, «плоть и кровь», не в силах следовать за духом в его всецелом устремлении к вечному Богу (ср.: 1 Кор. 15:50). Наше (духовное) жительство на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его, силою, которою Он действует и покоряет Себе все (Фил. 3:20–21). «Итак, если мы (духовно) воскресли со Христом, то (естественно) ищем горнего (небесного), где Христос сидит одесную Бога» (ср.: Кол. 3:1).

О, этот дар молитвы! В своем порыве к возлюбленному Богу-Отцу — она ненасытна; чрез нее вступаем мы в иной образ бытия, не пространственно, но качественно превосходящего сей мир. Не опьяненным воображением возбужденная, ни рассудочной философией руководимая — душа ищет путей там, где нет путей. Некая внутренняя интуиция движет ее, душу, связанную невидимыми, но нерасторжимыми цепями «закона греха»; нерасторжимыми нашими собственными усилиями, но лишь действием Вседержителя-Бога, Спасителя нашего. В каком образе может быть представлена борьба души за свое освобождение? Напрашивается аналогия с телом, которое при несносных болях все приводится в движение, пытаясь уклониться от болей; подобно сему «движется» душа в молитвенном плаче, чтобы преодолеть свою боль, соединившись с Богом.

Господь сострадает нам и часто приходит скоро; но бывает и обратное: все призывы остаются как бы неуслышанными; душа в беспредельности словно повешена над бездной, и страшится, ибо Бог представляется совершенно недостижимым: Он вне всего сущего. Ум не находит слов, которые смогли бы достигнуть «далекого» Престола. Без слов, беззвучным криком молится душа в пустыне мира. Где-то в глубинах ее все же таится надежда... Проходит туча богооставленности, и снова восходит солнце.