О муравьях и динозаврах. Песня кита

Для казни Чжэна выбрали очередной день, когда на небе находились вместе солнце и луна, проплывавшая в ясной лазури, как снежинка.

Обелиск, ранее предназначавшийся для Цзин Кэ, висел на прежнем месте. Государь уничтоженного царства Цинь сидел под ним и ждал, когда яньский палач перерубит веревку из воловьих ремней.

Из толпы наблюдавших за казнью вышел Цзин Кэ, так же одетый во все белое. Он остановился перед Чжэном и низко поклонился.

— Ваше величество…

— Все это время вы неизменно оставались убийцей, подосланным из царства Янь, — сказал Чжэн, не глядя на него.

— Да. Но мне было недостаточно убить вас, я считал необходимым уничтожить и вашу армию. Если бы несколько лет назад мне удалось убить вас, Цинь все равно осталась бы могущественной державой. Ее армия, возглавляемая непревзойденными стратегами и испытанными в победоносных боях ветеранами, продолжала бы угрожать Янь и рано или поздно завоевала бы ее.

Чжэн решил задать последний в жизни вопрос:

— Как вам удалось скрытно подвести вплотную к моей армии такое множество войск?

— Весь год, пока шла подготовка Вычислительного построения, царства Янь и Ци копали туннели по много ли длиной и такой ширины и высоты, что там могли ехать всадники на конях. Выстроить туннели, по которым ваши враги незаметно для дальних дозоров могли бы добраться до беззащитного Вычислительного построения и застать вас врасплох, придумал я.

Чжэн кивнул, закрыл глаза и молча ждал смерти. Распорядитель казни выкрикнул приказ, и палач, зажав в зубах нож, полез по хлипкой лесенке на помост.

Государь Чжэн услышал шорох рядом с собой. Он открыл глаза и увидел, что рядом с ним сел Цзин Кэ.

— Ваше величество, мы умрем вместе. Когда этот камень упадет, он станет памятником нам обоим. Ваши кровь и плоть смешаются с моими. Возможно, от этого у вас на душе станет хоть немного легче.

— И зачем вам это понадобилось? — холодно спросил Чжэн.

— Нет-нет, я вовсе не хочу умирать. Но государь Янь приказал казнить меня.

Губы Чжэна на мгновение изогнулись в почти неуловимой улыбке.

— Вы так много сделали для царства Янь, что ваше имя неминуемо стало бы превыше правителя страны. Он заблаговременно пресек ваши возможные амбиции. Этого следовало ожидать.

— Это лишь одна из причин, причем не главная. Я также посоветовал владыке Янь создать собственное вычислительное построение. Вот это и явилось весомым основанием для моей казни.

Чжэн повернул голову к Цзин Кэ. В его глазах читалось неподдельное удивление.

— Хотите верьте, хотите нет — мне все равно. Мой совет был направлен на усиление Янь. Да, чистая правда, что создание Вычислительного построения было главной частью моего стратегического плана уничтожения царства Цинь. Я воспользовался вашим стремлением к вечной жизни, но при этом сделал действительно грандиозное изобретение. Это построение и в самом деле обладает невообразимой вычислительной мощностью, позволяющей нам по-настоящему овладеть языком математики и узреть великие тайны Вселенной. Оно могло бы открыть для человечества новую эру.

Палач забрался наконец на помост, лежащий поверх высоченной конструкции, и, ожидая сигнала, замер с ножом в руке перед блоком, по которому проходил толстенный канат.

Сидевший поодаль под ярким балдахином владыка Янь махнул рукой. Распорядитель начал выкрикивать короткий приговор.

И тут Цзин Кэ широко раскрыл глаза, как будто пробудился ото сна.

— Понял! Для Вычислительного построения вовсе не обязательно использовать войска или вообще людей. Все эти ворота — И, НЕТ, ИЛИ, НЕ-И, HE-ИЛИ и так далее могут быть механическими устройствами. Их можно сделать очень маленькими, и, собранные вместе, они образуют механическое Вычислительное построение! Нет, его нужно назвать не Вычислительным построением, а вычислительной машиной! Государь! Погодите! Выслушайте меня! — крикнул он правителю Янь. — Вычислительная машина! Вычислительная машина!

Палач закончил резать канат.

— Вычислительная машина! — с последним в жизни выдохом крикнул Цзин Кэ.

Гигантский камень устремился вниз, и в миг, когда его широкая тень заслонила весь мир, обманутый государь Чжэн почувствовал лишь конец своей жизни. А в глазах Цзин Кэ погас слабый лучик света, предвещавший начало новой эры.