О мышах и людях. Жемчужина. Квартал Тортилья-Флэт. Консервный Ряд

Все умолкли. Мак поерзал в шезлонге. Хьюги качнулся в качалке. Все глядели в пространство. Потом все взглянули на Мака. Мак сказал: «Гм».

Эдди сказал:

– А какой вечер, по-твоему, Доку понравится?

– Ясно какой – обыкновенный, – сказал Джон.

Мак задумался.

– Не понравится ему наша бутыль, – сказал он.

– С чего ты взял? – спросил Хьюги. – Ты же ему не подносил.

– Э, знаю я его, – сказал Мак. – Он в колледж ходил. Раз я видел, к нему одна вошла в меховом манто. Вошла и не вышла, я до двух часов следил. И все время церковная музыка играла. Нет, его этим не угостишь! – Он налил себе еще стакан.

– После третьего стакана – отличный вкус, – тактично сказал Хьюги.

– Нет, – сказал Мак. – Для Дока не пойдет. Ему надо виски, и никаких.

– Он пиво любит, – сказал Джон. – Вечно ходит к Ли Чонгу за пивом – даже ночью.

Мак сказал:

– По-моему, пиво покупать – зря деньги переводить. Берешь восьмиградусное пиво, и девяносто два процента своих кровных швыряешь на воду, на подцветку, хмель и всякую муру. Эдди, – заключил он, – как думаешь, сможешь ты достать четыре-пять бутылок виски в «Ла-Иде», когда Пегий заболеет?

– Это-то да, – сказал Эдди, – достать я смогу, но тут я и накроюсь. Он вроде чего-то учуял. На днях говорит: «Повадился кувшин по выпивку ходить». Так что я уж лучше пока воздержусь.

– Что ты, – сказал Джон, – ты эту работу не упускай! Ведь случись чего с Пегим, ты там с недельку можешь продержаться, пока кого-то найдут. Я так считаю, если уж устраивать Доку вечер – виски надо купить. Почем оно галлон?

– Не знаю, – сказал Хьюги, – больше полпинты не брал. Ну, сразу не брал. По-моему, возьмешь кварту – мигом куча дружков набежит, а берешь полпинты – и пьешь спокойно, пока – ну, пока кто не набежит.

– Устраивать Доку вечер – недешево встанет, – сказал Мак. – Ведь устраивать – так уж по первому классу. И торт надо большой. Интересно, когда у него деньрожденье?

– Почему именно деньрожденье? – сказал Джон.

– Так лучше, – сказал Мак. – Устроить Доку вечер, и чтоб не стыдно – встанет монет в десять-двенадцать.

Все задумчиво смотрели друг на друга. Хьюги рискнул:

– Фабрике Гедиондо требуются рабочие.

– Нет уж, – отрезал Мак. – Тут принцип. Если куда поступаем, мы все держимся на месте по месяцу, а то и больше. И когда надо, нас берут. А если мы станем хватать работу на день да на два – у нас марка будет уже не та. Захотим на работу, а никто нас не возьмет. – Все сразу закивали.

– Я, наверно, устроюсь месяца на два – на ноябрь – декабрь, – сказал Джон. – К Рождеству бы подзаработать. Можно индейку зажарить…

– Господи, мы ее и так зажарим, – сказал Мак. – Я одно местечко знаю, в Кармел-Вэлли, их там навалом, стадами ходят.

– Вэлли, – сказал Хьюги. – Ага, я там с Доком всякое собирал. Черепах, раков, лягушек. Лягушки – никель штука.

– И я, – сказал Гэй, – один раз пятьсот штук поймал.

– Раз Доку нужны лягушки – тогда всё, – сказал Мак. – Прогуляемся до Кармел-Вэлли, Доку – ни гугу, а потом закатим ему колоссальный вечер.

В Ночлежном Дворце росло тихое волненье.

– Гэй, – сказал Мак, – глянь-ка, там машины Дока нету?

Гэй поставил стакан и посмотрел в окно.

– Еще нету, – сказал он.

– Ладно, скоро приедет, – сказал Мак, – так вот, значит, ребята…

VIII

В апреле 1932 года на консервной фабрике Гедиондо в третий раз за две недели лопнул котел, и правление фабрики, состоящее из мистера Рэндолфа и стенографистки, решило, что выгоднее купить новый котел и не закрывать так часто предприятие. Новый котел привезли, а старый бросили на пустыре между бакалеей Ли Чонга и «Медвежьим флагом». Там его и оставили ждать, когда мистера Рэндолфа осенит, как извлечь из него выгоду. А пока инженеры обобрали с котла всю арматуру – латать прочее изношенное оборудование фабрики Гедиондо. Котел стал похож на допотопный паровоз без колес: дверь в центре и низенькая дверца для топки. Постепенно весь котел покраснел от ржавчины, а вокруг выросли буйные сорняки, и ржавчина осыпалась в них хлопьями. Цветущий мирт взбирался по стенкам котла, и в воздухе вокруг котла висел дух дикого аниса. Потом кто-то выбросил на пустырь корень дурмана, выросло толстое дерево, и теперь над дверцей топки белели большие чашечки, а по ночам цветы пахли истомой и любовью – неслыханно сладким, будоражащим запахом.

В 1935 году в котел вселились мистер и миссис Мэллоу. От арматуры ничего не осталось, и котел представлял собой просторное, сухое и тихое жилье. Правда, в дверцу топки надо влезать на четвереньках, зато высокий потолок и на редкость тепло и сухо. Супруги протащили в дверцу матрас и обосновались в котле. Мистер Мэллоу был счастлив и доволен, миссис Мэллоу долгое время – тоже.