О мышах и людях. Жемчужина

– Сейчас я тебе такое скажу, чего еще ни одной живой душе не говорила. Может, и не надо бы, да уж ладно. Я не люблю Кудряша. Он плохой. – После этого признания она пододвинулась к Ленни и села вплотную к нему. – Я могла бы сниматься в кино и носить красивые платья, как другие актрисы. Могла бы жить в роскошных отелях, и за мной гонялись бы фотографы. И я ходила бы на все просмотры и выступала по радио, и это не стоило бы мне ни цента, потому что я была бы киноактрисой. И носила бы красивые платья, как все они. Недаром же тот человек сказал, что я – самородок.

Она посмотрела на Ленни и красиво повела рукой, показывая, что умеет играть. Пальцы ее описали в воздухе плавную дугу, мизинец изящно оттопырился.

Ленни глубоко вздохнул. На дворе раздались звон подковы и одобрительные крики.

– Кто-то удачно сыграл, – сказала она.

Солнце садилось, и светлые полосы ползли по стене, подымаясь выше яслей и лошадиных голов.

– Может, ежели я унесу щенка и выброшу его, Джордж ничего не узнает, – сказал Ленни. – И тогда он позволит мне кормить кроликов.

– Неужто ты ни об чем, окромя кроликов, думать не можешь? – сердито спросила она.

– У нас будет маленькое ранчо, – терпеливо объяснил Ленни. – Будут сад и луг, а на нем люцерна для кроликов, и я буду брать мешок, набивать люцерной и нести кроликам.

– А почему ты так любишь кроликов? – спросила она.

Ленни долго думал, прежде чем нашел объяснение. Он осторожно пододвинулся к ней.

– Я люблю гладить все приятное. Один раз на ярмарке я видел пушистых кроликов. И я знаю, их приятно гладить. Иногда я гладил даже мышей, ежели не было ничего получше.

Женщина испуганно отодвинулась от него.

– По-моему, ты спятил, – сказала она.

– Нет, – серьезно возразил Ленни. – Джордж говорит, что нет. Просто я люблю гладить все приятное, мягкое.

Она немного успокоилась.

– А кто этого не любит? – сказала она. – Всякий любит. Я вот люблю щупать шелк и бархат.

Ленни радостно засмеялся.

– Еще бы! – воскликнул он. – И у меня когда-то был бархат. Мне его дала одна женщина, и эта женщина была… была… моя тетя Клара. Она дала мне вот такой кусок. Был бы он у меня сейчас… – Ленни нахмурился. – Но я его потерял, – сказал он. – Уже давно.

Женщина засмеялась.

– Ты спятил, – сказала она. – Но все одно, кажется, ты очень славный. Просто большой ребенок. Кажется, я тебя понимаю. Иногда я как стану причесываться, долго сижу и глажу свои волосы, потому как они мягонькие. – И чтоб показать, как она это делает, женщина провела рукой по своим волосам. – У некоторых волосы жесткие, – сказала она самодовольно. – Взять, к примеру, хоть Кудряша. У него волосы совсем как проволоки. А у меня – мягкие и тонкие. Потому что я их часто расчесываю. От этого они делаются еще мягче. Вот пощупай. – Она взяла руку Ленни и положила ее себе на голову. – Пощупай и убедись сам, какие они мягкие.

Огромная ручища Ленни начала гладить ее волосы.

– Только не растрепи меня, – сказала она.

– Ох, до чего ж приятно! – сказал Ленни и стал гладить сильней. – До чего ж это приятно!

– Осторожней, ты меня растреплешь. – Потом она сердито прикрикнула: – Да перестань же, ты меня совсем растрепал!

Она дергала головой, но пальцы Ленни все крепче прижимались к ее волосам.

– Пусти! – вскрикнула она. – Слышишь, пусти!

Ленни был в смятении. Лицо его исказилось. Она завизжала, и тогда Ленни свободной рукой зажал ей рот и нос.

– Пожалуйста, не кричите, – попросил он. – Ну пожалуйста, не надо. Джордж рассердится.

Она отчаянно билась в его руках. Ноги ее колотили по сену, она извивалась, пытаясь освободиться, и из-под ладони Ленни вырывались приглушенные стоны. Ленни заплакал от страха.

– Ну пожалуйста, не надо! – молил он. – Джордж скажет, что я опять чего-то натворил. Он не позволит мне кормить кроликов.

Он слегка отпустил руку, и сразу же раздался ее хриплый крик. Тогда Ленни рассердился.

– Перестаньте, – сказал он. – Я не хочу, чтоб вы кричали. Из-за вас я попаду в беду. Джордж так и сказал. Перестаньте же.

А она все вырывалась, и в глазах у нее застыл ужас. Тогда он встряхнул ее, все больше сердясь.

– Не кричите, – сказал он и снова встряхнул ее. Она забилась как рыба. А потом вдруг затихла, потому что Ленни сломал ей шею.

Он посмотрел на нее и осторожно отнял ладонь от ее рта.

– Я не хотел сделать вам больно, – сказал он. – Но Джордж рассердится, ежели вы будете кричать.

Она не отвечала, не двигалась, и тогда он склонился над ней. Он приподнял ее руку, потом отпустил… Сперва он как будто был только удивлен. Потом прошептал со страхом:

– Я чего-то натворил. Я опять чего-то такое натворил.

И стал забрасывать труп сеном, покуда не завалил до половины.

Со двора донеслись крики, двойной удар подковы. И тут Ленни впервые подумал о том, что происходит там, на дворе. Он присел на корточки и прислушался.

– Я и впрямь чего-то натворил, – сказал он. – Не надо было мне этого делать. Джордж рассердится. И… он сказал… спрячься в кустах и дожидайся меня. Он рассердится… В кустах дожидайся меня. Так он сказал.